Невероятный мир
Шрифт:
— Документам, Славар, — позвольте так к вам обращаться — документам, — спокойно произнес Бек и закрыл папку. — А с этим контрабандистом уже никто не пообщается — умер.
— Да, умер от пыток, которым ты его подверг, чтобы все вызнать о последней партии артефактов, которую он получил от Черных Гиен за девушек, но не поделился с вами, — проговорил за спиною Дош. — Бывает. У вас, преступников, такие щекотливые моменты часты.
— Какие артефакты? — взорвался я. — Обратитесь к Дарику…
— Господину Ван'Арсу? — перебил меня Бек. — К сожалению, он покинул остров три дня назад. И даже немного обиделся на тебя, Славар, когда ты отказался его сопровождать, сославшись на неотложные дела.
Три дня? Но ведь я совсем недавно с ним виделся… или?
— Где мы сейчас находимся? — хмуро поинтересовался я, начиная кое-что понимать.
— В Дастгране, в здании стражи этого славного города, — сообщил мне любезно из-за спины Дош.
— А теперь давайте начистоту, — медленно проговорил я и посмотрел в глаза Беку. — Зачем вам нужен этот фарс, что вы хотите получить от него? Деньги? Так их у меня почти нет. Оружие, чертежи которого я передал гномам? Оно принадлежит и им, так как мы заключили кумпанство. Если рассчитываете на фамилию, то вновь в пролете — родственники за меня и ломаного гроша не предложат.
— Зачем? — задумчиво произнес Бек. С лица служащего исчезла ухмылка. Он коснулся папки с моими «признательными» свидетельствами, провел указательным пальцем от верхнего уголка к нижнему и заговорил: — Деньги… оружие… фамилия… — Бек хмыкнул и резко ударил по папке, словно раздавил невидимое насекомое. — И второй, и третий пункт так или иначе связан с первым. Но вы, господин ди Карбаш, кое-что упустили, когда говорили о фамилии рода. Знаете ли вы, что я с Дошем оказался в этой дыре по вине вашего дяди? На этом проклятом даже демонами и темными богами острове мы живем вот уже почти год и вернуться на материк практически нет возможности. Другое дело, что есть некие люди, которым будет приятно, если ваш дядя расстанется со своим постом. И они будут благодарны тем, кто приложит к этому событию руку. Вы понимаете, о чем я?
Бек пристально посмотрел мне в глаза и вымученно улыбнулся. Ну наконец-то, а то я уже посчитал, что у этого человека всегда праздник и есть повод не сгонять радостную улыбку с лица. Да только по-настоящему он может улыбаться только так — через силу, и не радость в ней светится, а звериный оскал лезет наружу.
— Догадываюсь, — буркнул я. — Вот только сомневаюсь, что через меня вы сможете шантажировать дядю.
— А мы не собираемся этим заниматься, — ответил вместо Бека Дош. — Ты тут такого наговорил и написал, что хватит отправить на каторгу и на плаху десятерых чиновников уровня твоего родственника. Да и ход давать этим бумагам будем не мы, а кое-кто другой.
— Как бы вам самим не оказаться на плахе с такими стремлениями. Неужели вы считаете, что простая бумага сможет хоть как-то повредить дяде?
— Мы очень постараемся, чтобы все так и случилось, — заверил меня Бек, возвращая на место свою улыбку.
— Вы… — попытался возмутиться я, но после первого же слова горло сдавило невидимой рукой, с трудом пропуская воздух и вместо членораздельных звуков выдавливая негромкий сип.
— Дош, пожалуй, Славару пора в камеру возвращаться, — произнес Бек. — Он очнулся, пришел в себя полностью и со всем согласился. Не правда ли?
Я хотел сказать в ответ нечто едкое, послать поддонка по проторенной тысячами негодяев тропке, но не смог. Даже сознание не удалось сохранить: сразу после вопроса службиста в глазах потемнело и я стал проваливаться в темноту.
Пришел в себя я в камере — дощатые нары-кровать, толстая дверь с окошком для наблюдения, крошечные размеры и узкая щель под потолком, сквозь которую поступал свежий воздух и скудный свет. Судя по отсутствию последнего и прохладе, уже наступила ночь.
— Гадство, — простонал-просипел я, принимая сидячее положение на лежаке и двигаясь, как несмазанный робот.
Недавние неприятные ощущения только усилились, и сейчас я с трудом мог шевелиться и говорить. Да что там говорить — мне даже шею повернуть было сложно и больно. Любое движение вызывало спазм в горле и острую резь в груди при каждом вдохе.
Чертовы службисты.
Такое состояние и провал в памяти могут вызвать лишь определенные запретные артефакты. Темные артефакты, которые дают власть над разумом жертвы. В таком состоянии подчиненный может легко совершить страшный поступок — обокрасть родных, убить мать, надругаться над сестрой и… продолжать можно до бесконечности. К счастью, подобных артефактов в мире мизерное число. Попавший в руки Доша и Бека артефакт или выдан им неким влиятельным лицом для выполнения самых темных и неприглядных делишек, или найден, возможно, куплен уже на архипелаге.
Да уж, еще хорошо, что парочка мерзавцев зациклилась только на мести. Реши они попытать меня насчет прошлого — моего прошлого, и результат даже не могу себе представить. Вселенца в чужое тело могли и придушить немедленно, а могли и сдать моему дяде, рассчитывая хоть таким способом получить «дивиденды». Повезло так повезло.
Хотя повезло ли?
Пусть я написал и надиктовал на записывающий артефакт (у охранки должны быть такие штуки или нечто похожее, раз в этом мире в ходу всяческие магические вещи) «признания» и «компромат» на своего родственника. Пусть, но в суде потребуется подтвердить или опровергнуть свои слова. А там фокус с подчиняющим артефактом, владеть которым разрешено не больше чем двум десяткам лиц в государстве, уже не пройдет. А значит…
— Значит, жить тебе, Славар ди Карбаш, день или два, а потом благополучно удавят, — тихонько, насколько позволяло больное горло, пробормотал я себе под нос. А ведь так все хорошо начиналось: отыскал работорговца, получил информацию, оставалось слетать на атолл к пиратам и вернуть сестру Дарика. А там — почет, деньги и слава. А еще благосклонное внимание к моей персоне одного из влиятельных родов на архипелаге. Эх, и надо же всему рухнуть в одночасье. И все из-за моего дядюшки. Вернее, неизвестной интриги, которую он когда-то удачно провернул, а расхлебывать придется мне сейчас. Очень надеюсь, что ему в эту минуту икается. Вряд ли ему так сильно повредит компромат, собранный парочкой ссыльных «охранцев». Эти парни сунулись со своими играми на такой уровень, где все их потуги походят на попытки младенца обложить трехэтажной бранью повивальную бабку: писк да агуканье вот и весь результат. Ну только если попадут в руки такой же влиятельной шишки, как мой дядя, то тот и потеряет часть авторитета и очков при дворе и на службе. И то лишь — возможно, точно сказать нельзя.
Про дядю я мало что знаю, да и общался с ним Славар до моего «подселения» крайне редко. Пару раз лично приходил и вытаскивал из столичной тюрьмы, когда племянник попадал в крупные неприятности и когда его брат, мой отец, сам не в силах был это сделать. Возможно, внушительная часть влияния семьи и ее славы создана благодаря дяде. М-да, вот только сейчас моя принадлежность к семье ди Карбаш сыграла мне плохую службу.
Я тяжело вздохнул и посмотрел на щель под потолком, заменявшую в камере окно. Ее края окрасились в серебристый цвет, сообщавший, что на небе взошла полная луна. Наверное, сейчас на улице красиво — такие тихие и лунные ночи любят влюбленные парочки. И дуэлянты, которым в удовольствие скрестить клинки под лучами ночного светила. Славар сам не раз и с девушками уединялся в аллеях столичного или родового парка, и бился с противником, когда светлая сталь клинков кажется тонкими лучами луны. Эх, было же время…