Невеста была в черном
Шрифт:
Если ее горе и стало еще горше, чем оно было до этого, так только оттого, что причиной его оказалась не абстракция, не просто кем-то запечатанная дверь; она обрела имя, материализовалась в человеческий облик, в молодую женщину, которая присматривала за ее мальчиком по нескольку часов в день.
Миссис Морэн упала — не в обморок, просто подкосились ноги. Няня и доктор подхватили ее. Они осторожно развернули несчастную женщину в сторону двери, повели туда маленькими шажками. Сказать она больше ничего не могла, но больше говорить и не надо было. Теперь все зависело от Уэнджера.
Прежде чем дверь закрылась за печальной процессией, доктор, не оборачиваясь, сердито бросил:
— Меня тошнит от вас, ребята.
— Ничего не поделаешь, — упрямо ответил детектив. — Без этого не обойтись.
Она стояла посреди кучки малышей на огороженном участке двора, подальше от более грубых забав старших детей. Они играли. Малыш проходил под аркой из поднятых рук: его брали в плен и раскачивали взад и вперед, а потом шепотом предлагали выбрать одно из двух бесценных сокровищ, после чего — в зависимости от того, что он выбрал, — ставили позади того или другого ведущего. На Одиннадцатой Восточной улице во времена Уэнджера в эту игру никогда не играли, поэтому он не очень-то в ней разбирался.
Ему еще сроду не приходилось выполнять работы противнее сегодняшней. А это еще даже не арест. Вероятно, решил он, расчувствовался из-за этой малышни. Это ведь жестоко, даже мерзко — утаскивать девушку отсюда, чтобы узнать, не она ли лишила человека жизни.
Воспитательница заметила, что он наблюдает за ней, оставила на минутку детей и направилась к нему. Невысокая стройная фигурка, медно-золотистые волосы: молодая, не старше двадцати четырех — двадцати пяти; симпатичная в очках (явно не по возрасту) в черепаховой оправе и еще симпатичнее без них, пусть и несколько простоватая. Умеренно раззолоченная веснушками по высоким скулам. Они ей шли.
— Вы ждете кого-то из ребятишек? — приятным голосом спросила она. — Занятие закончится только через…
Он попросил разрешения пойти к ней без сопровождения — его сопровождал лишь «староста», из детей постарше, — и не объяснил директору, какое у него дело: так, считал он, тактичней.
— Я хотел бы поговорить с вами. — Он хотел все разузнать, не пугая девушку понапрасну. Ведь пока что она — всего-навсего имя, случайно слетевшее с языка ребенка. — Я — Уэнджер, из полицейского участка.
— Ой. — Особого страха она не выказала, просто ее застали врасплох.
— Если не возражаете, я бы хотел, как только вы здесь закончите, чтобы вы поехали со мной и навестили Куки Морэна — вы знаете, сына миссис Морэн.
— Ах да, бедный кроха, — сочувственно вздохнула девушка.
Игра тем временем застопорилась. Дети так и стояли, как прежде, мордашки повернуты к воспитательнице в ожидании указаний:
— Начинать тянуть, мисс Бейкер?
Она вопрошающе глянула на Уэнджера.
— Закончите занятие, — согласился он. — Я подожду.
Она вернулась к своим обязанностям. Предчувствие неприятностей, казалось, совершенно не повлияло на ее отношение к делу. Она быстро хлопнула в ладоши:
— Ну что ж, дети, хорошо. Готовы? Потяну-у-ули!.. Ну-ну, не слишком сильно… Послушай, Марвин, ты же оторвешь Мегги рукав…
В классе, уже после того как она усадила детей в школьный автобус и отправила по домам, Уэнджер смотрел, как девушка убирает со своего стола, аккуратно складывая вещи в выдвижной ящик.
— А эти рисунки для раскрашивания, которые они для вас делают — вроде тех, что у вас тут, — разве они не забирают их домой каждый день?
Праздный вопрос мужчины, стоявшего и наблюдавшего за чем-то для него непривычным. Во всяком случае, прозвучал, вопрос именно так.
— Нет, они забирают их по пятницам. За неделю рисунки накапливаются, а в конце недели мы освобождаем их столики, и малыши уносят рисунки, чтобы показать родителям, каких успехов они добились. — Она весело засмеялась.
Он взял наобум одну из раскрашенных картинок. Крупная малиновка, сидящая на ветке. Он усмехнулся в притворном восхищении.
— Образец прошлой недели или этой? — Еще один из праздных вопросов, заданный просто для того, чтобы поддержать разговор, пока дама поправляет шляпку.
— Этой, — оглянувшись, ответила мисс Бейкер. — Пополуденное задание в понедельник.
Вечер в понедельник был как раз вечером, когда…
До дома Морэнов они ехали на такси. Из них двоих Уэнджер чувствовал себя даже более неуверенным и все сидел, мрачно уставившись в окно со своей стороны.
— Вы везете меня по полицейскому делу или это… э-э… акт милосердия? — несколько смущенно спросила она наконец. Смущение не было вызвано чувством вины, просто сказывалась неуверенность, ибо она не знала, что от нее хотят.
— Это всего лишь формальность, не обращайте внимания. — Он снова глянул в окно такси, словно его мысли были где-то далеко-далеко. — Кстати, вы были тем вечером у Морэнов? — Даже приложи он максимум усилий, ничего более неуместного, чем этот вопрос, у него не получилось бы.
Не то чтобы Уэнджер был излишне тактичен или пытался избежать разговора всерьез: просто ситуация пока что не давала поводов для более жесткого обращения. Он превысил бы свои полномочия.
— У Морэнов?! — В полнейшем удивлении девушка выгнула брови дугой. — Господи Боже мой, конечно, нет!
Он не повторил свой вопрос, она тоже промолчала. Достаточно было по разу и того и другого. Ее слова занесли в протокол.
Уэнджер присутствовал на множестве очных ставок, но, пожалуй, никогда еще не видел такой драматичной, как эта. С одной стороны — мисс Бейкер, столь беззащитная против ребенка. С другой — ребенок, столь беззащитный против всего мира взрослых.
Он так ей обрадовался, когда Макговерн ввела его.
— Хэлло, мисс Бейкер! — Он побежал ей навстречу через комнату, обхватил ее за колени и заглянул в лицо. — Я не смог прийти сегодня в школу, потому что мой папа уехал. Вчера я тоже не мог прийти.