Невеста была в черном
Шрифт:
Она на мгновение прижалась подбородком к плечу:
— Фу. Перестань.
Девушка сделала несколько шагов.
— А что там?
— Другая комната, — раздраженно ответил он. — Зайди и посмотри, если хочешь. И предупреждаю: не гони лошадей. Мы приступим к делу минут через десять.
Комната осветилась, и девушка скрылась в ней. Потом свет в комнате погас, и она снова вышла в гостиную. Он наливал виски.
— Поджилки не дрожат? — насмешливо спросил он. — Это же спальня!
В ее голосе послышалось едва сдерживаемое презрение:
— Если у кого и дрожат, так, похоже, у тебя. Что, тебе непременно надо взбадривать свою плоть виски?
— Делом мы займемся через две-три минуты — если у тебя хватит смелости просить об этом.
Она прошла к письменному столу, открыла один ящик, другой.
— Письменный стол, — язвительно бросил он. — Знаешь, четыре ножки, нечто такое, на чем пишут. — Он поставил стакан. — Позволь мне тебе кое-что прояснить, чтобы не возникало недоразумений. А что, ты думала, произойдет, когда согласилась подняться ко мне? Ты ведь хотела этого, когда я тебе предложил.
— Ну, иначе ты бы увязался провожать меня домой. Мое желание оказалось сильнее твоего, вот и все.
— Что может быть у тебя дома такого, чего ты так стесняешься?
Она выдвинула третий ящик, снова его задвинула:
— А ты сам подумай. Моя дорогая старушка мать. Шестимесячный малыш, ради которого я позирую. А может, там просто треснула раковина умывальника.
Он так резко потянул за воротничок, что отлетела пуговица.
— Ну, к чертям собачьим твою подноготную. Со мной у тебя открываются такие дали. Обслужу по высшему разряду.
Она открыла четвертый ящик, заглянула в него, слегка улыбнулась:
— Я так и знала, что он где-то здесь. В той комнате в ящике комода я заметила коробочку с патронами.
Она повернулась с автоматическим пистолетом в руке.
Он продолжал идти на нее, галстук у него съехал набок.
— Немедленно положи на место! Хочешь, чтобы произошел несчастный случай?
— У меня несчастных случаев не бывает, — спокойно процедила она. Взвесила оружие на ладони, положила палец на спусковой крючок.
— Она заряжен, дура набитая!
— Тогда не пытайся отобрать его у меня, именно из-за этого они всегда и стреляют. Тем более что с предохранителя он уже снят.
Она положила пистолет перед собой на письменный стол, но пальца со спуска не убрала. Однако Кори пребывал в таком умонастроении, когда ему не страшна была бы даже зенитка. Он схватил девушку обеими руками и прижался лицом к ее лицу. Ее рука так и осталась на столе, палец — на спусковом крючке.
Наконец Кори отклеился от нее — ему ведь надо было и дышать. Гостья, вовсе не собиравшаяся щадить его «я», с гримасой отвращения провела свободной рукой по лицу:
— Не целуй меня, дурак. Я здесь не для любви.
— А для чего ж тогда?
— Ни для чего, если говорить о тебе. От тебя мне ничего не нужно; в тебе нет ничего такого, что… подходит мне.
От этих слов он сморщился, как майский жук от пламени спички. Он с такой силой сунул руки в карманы, что загнал их туда чуть ли не по локоть.
Пистолет соскользнул со столешницы, и девушка, небрежно держа его на одном пальце, направилась к выходу.
— Вернись! Куда это ты с ним думаешь слинять?
— До входной двери. О тебе я ничего не знаю. Мне лишь надо удостовериться, что я отсюда выберусь. Я оставлю его на пороге.
Тут о себе заявило его оскорбленное самолюбие, а голос задрожал от ярости:
— Иди-иди, подумаешь! Не так уж я и голоден!
Кори слышал, как открылась входная дверь, а когда он быстро шагнул в небольшую переднюю, там, будто в насмешку над ним, на пороге лежал пистолет. Он услышал, как гостья спускается по лестнице, — осторожно, но без особой спешки. Не снизошла даже до этой уступки его уязвленному самолюбию.
— Я еще узнаю, кто ты такая! — в ярости крикнул он вниз, вслед ей.
С нижнего этажа донесся ответ:
— Лучше поблагодари судьбу, что еще не узнал.
Он с таким шумом захлопнул дверь, что весь дом дрогнул, будто от взрыва шрапнельного снаряда. Схватил пустой стакан, из которого пил виски, и швырнул об стену. Потом — фарфоровую пепельницу, и тоже — вдребезги.
Кори обзывал ее по-всякому, только не убийцей; это ему даже не пришло в голову.
Он назвал ее всеми именами, кроме ее собственного.
В темной — хоть глаз выколи — спальне резко, будто фотовспышка, загорелся яркий свет. Кори, в полосатой пижаме, лежал на кровати, постельное белье под ним сбилось, рука застыла на выключателе ночника. Он прищурился, глаза слепил яркий свет после долгих часов темноты. Его волосы превратились в какую-то колючую массу — он то и дело приглаживал их пятерней. Рядом с ним в пепельнице высилась гора окурков, и сейчас Кори добавил к ним еще один, последний, победно раздавив его, что означало, что тот таки принес пользу.
— Черт, я же знал, что где-то видел ее пре… — бессвязно пробормотал он.
Часы показывали 3.20.
Тут до него дошло, что означает его открытие, глаза у него раскрылись полностью, и Кори рывком опустил ноги на пол:
— Это же та самая, что в ту ночь была с Блиссом! Она уже убила человека! Надо предупредить Ферга немедленно, чтобы был начеку!
Он прошлепал босиком в прихожую, вернулся с телефонным справочником, уселся на кровать, пробежал пальцами по столбцу на «Ф», остановился на Фергюсоне.