Невеста года
Шрифт:
Начать я решила с квартиры бывшего комсорга. Врага, или хотя бы близких врага, надо знать в лицо. Я долго давила пальцем на кнопку звонка, но дверь мне так никто и не открыл. Ладно, приступим к обработке соседей. Все квартиры на лестничной клетке отзывались тишиной, и лишь за одной дверью послышалось шарканье.
– Кто там?
– Из школы, – выдала заготовленную легенду я, – готовим списки будущих первоклассников. Скажите, в вашей квартире есть дети от пяти до семи лет?
– Нет у нас никаких детей, – неохотно ответили мне.
– А у ваших соседей?
– И у них нет.
Интересно, за кого она меня приняла? За похитителя детей? С последующей разделкой на органы или продажей в публичные дома Шри-Ланки? Не повезло, бдительная соседка попалась. Ладно, обследуем другие квартиры.
Лишь двумя этажами выше я нашла то, что искала. Жизнерадостная дама лет семидесяти гостеприимно распахнула дверь и весело уставилась на меня яркими зелеными глазами:
– Вы ко мне?
– Я из школы, готовлю списки… – начала было я.
– Не орите на весь подъезд, я все равно половины не понимаю, слышу плохо, – перебила она меня, – заходите.
Я не заставила себя уговаривать. Хозяйка квартиры не дала мне раскрыть рта и в прихожей, проводила на кухню, плеснула чаю в яркую чашку и только после этого приготовилась слушать. Раз удача послала мне столь незлобное, небдительное и готовое помочь создание, я решила изменить первоначальную версию, и, не завязывая разговор о первоклассниках, приступить к семейству Николая Чернуцкого.
– Я из школы, – в который раз завела я.
– Это мы уже слышали. Передайте, что работать у них я больше не смогу, старость грядет, слышу кое-как, а они все пристают и пристают. Пусть молодого учителя ищут, я на заслуженной пенсии как-никак.
Значит, хозяйка квартиры не такая уж и разиня и пригласила в дом не человека с улицы, а ожидаемого гонца? В любом случае человек она доброжелательный, а раз работала учителем, то ей близко все то, что касается школьных проблем.
– Ради бога, извините, – приложила я руки к груди, – я совершенно по другому вопросу. Ваша соседка снизу, Марина, вторую неделю не посещает занятия. Я ее классный руководитель и очень беспокоюсь: на телефонные звонки никто не отвечает, ребята не могут сказать ничего вразумительного.
– Марина? – оживилась дама. – Прекрасная девочка. Хорошо воспитана, аккуратна, вежлива, вся в мать. Так вы не в курсе?
– Не в курсе чего?
– Что они переехали?
Вот это номер. У меня старый адрес этого типа? Значит, надо начинать все сначала. Искать новые данные о проживании, знакомиться с соседями. Может, эта милая женщина знает, куда они выехали? Я задала ей этот вопрос, и она написала мне на бумажке новый адрес этой семьи.
– Только не факт, что они все еще там. Квартира съемная, а вы знаете, как с этими съемными квартирами: сегодня живешь, завтра хозяева требуют освободить помещение.
– Съемная? – удивилась я. – А кто живет в их квартире?
– Папашка их и живет, – фыркнула соседка, – избавился от семьи и рад. А жена с детьми мыкается. Я бы такого своими руками придушила.
– Ничего не понимаю, – совершенно искренне призналась я.
– Плохо, – констатировала женщина, – значит, ничего не знаешь о жизни
Как выяснилось, в семье бывшего школьного комсорга давно не было согласия. Коля так и не смог выбиться в люди. Инструктор по технике безопасности – совершенно не та карьера, о которой он мечтал в детстве. А так как амбиции его оставались прежними, то постепенно в своей несложившейся карьере он стал упрекать всех, кто его окружает, а точнее, самых близких – жену и детей. Жена была виновата в том, что не сделала из него «генерала», Николай Федорович буквально понимал русскую пословицу, сын и дочь провинились тем, что родились, тем самым вынудив отца не заниматься собственным развитием, а зарабатывать деньги.
Рабочий день Николая Чернуцкого длился до четырех, потом он приходил домой и начинал нудеть. Долго, муторно, невыносимо. Он считал, что все, что делали члены его семьи, они делали исключительно для того, чтобы позлить отца. Обычно нудел он, вытянувшись на диване с пультом в руке, члены семьи не должны были с ним пререкаться, а также разговаривать между собой в комнате, где находился отец. Своими разговорами они мешали ему смотреть телевизор. Так как квартира была двухкомнатной, то в результате дети и жена полностью переселились во вторую, крошечную спальню. И хотя большую комнату с «телом» отца они обходили стороной, он время от времени выбирался оттуда и делал домочадцам замечания. В конце концов жене надоело чувствовать себя без вины виноватой, и она развелась с мужем. Развод был долгий, Николай Федорович искренне не понимал, чего не хватает его благоверной, и своего согласия категорически не давал.
Когда наконец жена получила долгожданное свидетельство о разводе, жизнь ее превратилась в ад. У обиженного Николая Федоровича теперь была полновесная уважительная причина ненавидеть супругу, и он ненавидел беднягу со всей мощью своей нерастраченной в комсомольскую юность энергии. Результатом кратковременной, но бурной войны явилось бегство противника, то есть жены, с союзниками, то есть детьми. Женщина подала заявление в суд на раздел имущества, пока решался вопрос, снимала с детьми квартиру, благо работала она в крупной компании, зарплату получала очень даже неплохую, и пока ей хватало и на съем жилья, и на пропитание.
Впрочем, соседи считали, что своего она не дождется. Суд поделил имущество поровну между мужем и женой, значит, и деньги за проданную квартиру они должны были получить поровну. Какое жилье можно купить на половину стоимости двухкомнатной хрущевки, можно себе представить. Да и Николай Федорович не торопился помогать жене в скорейшем решении проблемы. Она с ног сбивалась в поисках приемлемого варианта и даже пару раз находила две крошечные малосемейки в обмен на двушку, но ее муж просто полностью игнорировал все ее попытки, а без его согласия она не могла оформить размен. Так что женщине с детьми предстояло бесконечно долго куковать на съемной квартире.