Невеста графа
Шрифт:
— В деревне с кем только мне не приходилось разговаривать! Я не оранжерейное растение, как большинство молодых светских леди. Именно эту мысль я и пытаюсь донести до вас. Не надо обращаться со мной так, как будто я не знаю жизни.
Леди Изабелла еще несколько раз ударила по сиденью тростью.
— У меня нет детей, — неожиданно промолвила она. — Честно говоря, я никогда и не хотела заводнить их. А вот Эдвард мечтал о ребенке.
Абигайль растерялась, не зная, что сказать. Признание маркизы сбило ее с толку, однако она не хотела отвлекаться от темы разговора и решила во что бы то ни стало настоять на своем.
Абигайль никогда не задумывалась о том, как живет леди Изабелла, о чем мечтает. Маркиза казалась ей холодной светской красавицей, влиятельной независимой дамой, которой чужды заботы и чаяния обычной женщины.
— Вы еще молоды и очень красивы, — осторожно промолвила Абигайль. — Возможно, вы еще встретите мужчину, от которого…
— Нет, благодарю, у меня большой опыт общения с этими проходимцами. Я слишком хорошо знаю их, и ни за что не променяю свою независимость на иллюзорное счастье супружеской жизни. К тому же я сомневаюсь, что наличие вечно хнычущих маленьких созданий в доме доставит мне хоть какое-то удовольствие. — Изабелла положила трость на колени и взглянула в окно. — Но я всегда имела склонность к наставничеству. Мне нравится направлять на путь истинный молодых девушек, однако при этом я терпеть не могу, когда учат меня.
— О, я это заметила, — призналась Абигайль. Ей было бы легче разговаривать на эти темы с маркизой, если бы от этой леди не зависела ее судьба. — Мне всегда было интересно узнавать что-то новое, расширять свой кругозор, и я благодарна вам за предоставленные возможности познакомиться с городской жизнью, получить опыт общения со столичными аристократами. Но вы должны понять, что для меня смыслом существования всегда была моя семья, близкие. Я не могу предать их интересы только потому, что изменились обстоятельства.
Маркиза надменно фыркнула.
— Вы же прекрасно знаете, что о них должным образом заботятся! Чего же еще вам надо?
— Все это так, — согласилась Абигайль, — но детям нужна любовь и забота близких.
Карета остановилась в хвосте длинной вереницы черных экипажей, поблескивавших в свете горевших на них фонарей.
— Не вижу разницы, — заявила маркиза, пожав плечами. Внезапно ее внимание привлек один из джентльменов. — А вот и Квентин! Давайте подойдем к нему. Я хочу, чтобы он оценил ваши лучшие качества — рассудительность и чувство собственного достоинства.
Выйдя из кареты, Абигайль сделала реверанс, здороваясь с джентльменом, которого дочь герцога, леди Энн, недавно назвала сводником. Несмотря на столь нелестную характеристику, тот производил приятное впечатление. Это был высокий сдержанный человек, на лице которого редко появлялась улыбка. Квентин галантно раскрыл свой зонтик над головами подошедших к нему дам.
Абигайль с большим удовольствием пообщалась бы сейчас с графом Дэнкрофтом, однако она знала, что у того нет денег на походы в театр. Он мог появиться здесь только в том случае, если кто-нибудь пригласил бы его в свою ложу.
Интересно, чем нищий граф занимался этим вечером?
Этим вечером нищий граф травил тараканов, обрызгивая настоем резко пахнущих трав и уксусом углы и плинтусы дома.
Фиц надеялся, что это занятие отвлечет его от мыслей о девушке, чьи невинные поцелуи разбудили в нем неугасающую страсть. Он с горечью думал о том, что Абигайль никогда не будет принадлежать ему.
Видимо, Бог обладал жестоким чувством юмора. Фиц не знал, что ему делать, как спастись от страсти, которую нельзя было утолить. Возможно, чтобы исцелиться, ему следовало погрузиться в пучину порока, как это делали его предки, пойти в пираты, начать потакать своим слабостям, невзирая на плачевные последствия, к которым могло привести такое поведение…
Альтернативой этому была праведная жизнь, наполненная трудами, выплата отцовских долгов, нищенское существование.
Фиц завидовал отцу, который не различал добра и зла, поступал всегда так, как ему хочется. Однако сам он не был столь же неразборчивым. Фиц вожделел Абигайль, однако знал, что не должен был прикасаться к ней.
За последние несколько дней он успел хоть как-то преобразить свой быт, и сделал это с оглядкой на пожелания Абигайль. «Как поступила бы мисс Мерриуэзер в этой ситуации?» — постоянно спрашивал он себя.
Фиц прежде всего распорядился, чтобы няня купила приличное постельное белье, потому что именно это сделала бы в первую очередь Абигайль. Он нанял чернорабочих, и те перевезли мебель и утварь из его холостяцкой квартиры в городской дом Уикерли. Друзья отдали ему кровати и стулья, бесполезно пылившиеся на чердаках. По заказу Фица швея сшила матрасы и наполнила их ватой. Таким образом, в доме появились приличные места для спанья.
Незаметно для себя Фиц начал мысленно беседовать с Абигайль, советоваться с ней и обсуждать вопросы, касающиеся ведения хозяйства.
Кредиторы уже прознали, что граф Дэнкрофт сменил местожительство. До самой темноты они стучали в дверь его городского дома, толпясь на крыльце. Борьба с тараканами и мысли об Абигайль отвлекали Фица от этого шума. Он и не заметил, как назойливые кредиторы разошлись с приходом сумерек. Стук в парадную дверь прекратился.
Тщательно обрызгивая вонючей жидкостью помещения дома, Фиц размышлял о том, какая именно женщина нужна ему. Конечно же, богатая. Хорошее приданое было непременным условием женитьбы. Состояние леди Энн вполне подошло бы ему.
Та была привлекательной девушкой, но уж очень своенравной. Она принадлежала к разряду тех красоток, которым палец в рот не клади — откусят руку по локоть. Стройная, изысканная, независимая, она привыкла повелевать, а не подчиняться. Кроме того, леди Энн откровенно говорила, что ей не нужен муж. Так зачем она ему?
Следовало искать невесту, которая была бы и нежной, и богатой. Фиц не сомневался, что таких было немало в столице. Он вдруг вспомнил без умолку щебечущих сестер Ника и подумал, что хорошо бы, если бы его будущая жена обладала столь ценным качеством, как неразговорчивость.