Невеста императора
Шрифт:
— Это не так, — тихо возразил Ян.
— Разве? — ехидно спросила Александра. — А вы случайно не по себе судите?
И зажмурилась, а потом со вздохом присела напротив Яна.
— Ну вот, теперь я сказала гадость, — Саша виновато улыбнулась, не зная, что сказать в свое оправдание.
Ян поднял глаза, и к огромному облегчению Александры обиды в них не было.
— Что ж, тогда мы квиты, — примиряюще сказала Александра.
Ян нахмурился, его подобная формулировка, по-видимому, не устраивала.
— Еще раз прошу простить мне мои слова, — настойчиво повторил он. — Я хочу, чтобы вы знали: я действительно так о вас не думаю.
— Я вам верю.
Ян поднялся и подал руку Александре, помогая встать. Девушка поправила пояс, одернула рубашку и, подняв голову, встретила взгляд желтоглазого
— Скажите, Александра, — тихо, едва слышно произнес Ян, — неужели после всего, что я сделал, моя жизнь вам небезразлична?
Выражение его лица явно говорило о том, что высказанная мысль казалась Желтоглазому в высшей степени удивительной и невероятной. Но потом Ян вспомнил, что девушка жалела даже тех разбойников, которых ей пришлось убить, чтобы избежать приставаний и возвращения к Сайрису. «Хотя, — подумал Ян, — чем я лучше Клайдена?» Глядя в ее взволнованные глаза, Ян понимал, что причинил ей куда больше зла, чем все разбойники вместе взятые. Но невзирая ни на что она все-таки беспокоится за него, как беспокоилась бы, наверное, за жизнь любого другого находящегося рядом человека. Любого…
Растерявшись, Александра не знала, что ответить на заданный Яном вопрос, да и нужен ли ее ответ вообще. Отразившиеся на лице Желтоглазого размышления почему-то заставили его вновь нахмуриться и помрачнеть, и Саша опустила голову, чувствуя облегчение от того, что отвечать ей уже не придется. Жизнь этого Желтоглазого ей действительно была небезразлична, хотя почему — Александра сама толком не знала, да и вряд ли задавалась подобным вопросом всерьез, потому как не могла понять, как можно не беспокоиться за человека, который так долго находился рядом, с которым их, несмотря ни на что, связывает общая цель, общее дело. И завтра… завтра… В сознании Александры всплыла картина похорон под стенами дворца, освещенная огнями факелов в руках подчиненных Сайриса, и девушка непроизвольно вздрогнула. В следующий миг она оказалась в уютных объятиях. Прерывисто вздохнув, Саша спрятала лицо на груди Желтоглазого. Ладонь его успокаивающе легла на затылок девушки, и Александра вдруг услышала, что Ян шепчет ее имя. Почему-то это настолько поразило ее, что Саша подняла голову и заглянула ему в глаза. В какой-то миг ей показалось, что Ян поцелует ее, но он этого не сделал, а заставил ее вновь опустить голову. Его дыхание было тяжелым, прерывистым, Александра грудью ощущала гулкое биение его сердца и не смела шевельнуться, потому что ей казалось, одно ее движение может все разрушить, а девушке очень не хотелось покидать его объятий.
Звук чьих-то приближающихся шагов заставил Александру снова вздрогнуть. Ян на мгновение еще крепче прижал девушку к своему телу, и тут же отошел, продолжая слегка придерживать ее за плечи. Не говоря ни слова, и едва ли обращая внимание на появившихся неподалеку людей, Ян предложил Александре руку, и они неторопливо пошли по направлению к дому.
Глава 51
Утро резало глаза ярким солнечным светом, и все вокруг казалось каким-то нервным, неприятным. Время то тянулось медленно, то летело так, что невозможно было отличить полчаса от одной минуты. Сегодня Александру никто не разбудил, и девушка поняла, что ей просто дали выспаться перед ответственным мероприятием. Остальные встали ни свет ни заря, и еще не покинув терема, Александра слышала лязг оружия, тщательно проверяемого, затачиваемого и начищаемого перед битвой, скрип колес нагружаемых телег, громкие голоса полководцев, отдававших приказы своим подданным. Сжав зубы, бледная и напряженная, но собиравшаяся внешне сохранять полное спокойствие, императрица появилась веред воинами свежая, выспавшаяся, в своей привычной одежде: простых штанах и рубахе, перепоясанной кожаным ремешком. Каштановые волосы Александры были перехваченными на затылке тесьмой, глаза с сузившимися от яркого света зрачками ярко блестели из-под длинных ресниц.
Дамиана девушка увидела сразу: его светлые волосы сияли в солнечных лучах, и потому водного мага видно было издалека. Яна Александра дольше искала глазами, и как всегда ощутила облегчение, удостоверившись, что он находится рядом.
Армия выступила, как и планировалось, во второй половине дня, с тем, чтобы подойти к стенам дворца уже в темноте. Саша сидела на облучке телеги рядом с Дамианом, который выглядел сегодня совершенно спокойным и даже каким-то радостным. Белозубая улыбка Дамиана оказалась заразительной, и девушка улыбнулась ему в ответ.
— Знаете, дорогая сестричка, а я уверен, что все будет хорошо, — сказал он с такой убежденностью, что она передалась и Александре.
Время от времени девушка ловила на себе взгляд желтых глаз предводителя повстанцев, и что-то в этом взгляде было для нее новым. В сгустившихся сумерках повозки и всадники остановились, пятнадцать отобранных Яном воинов во главе с Симосом Рингартом приготовились идти к морю вместе с его высочеством принцем Дамианом и леди Александрой. Прощание было быстрым и немногословным, братья обнялись и пожелали друг другу удачи, затем, приблизившись к Александре, Ян взял ее руки в свои, и тут только девушка поняла, что нового было в его взгляде: он прощался с нею, с самого утра прощался, прощался без слов, потому что, не обладая даром красноречия не видел необходимости в словах, да и не имел возможности подойти к ней, занятый организацией наступления. Сердце девушки упало.
— Берегите себя, — прошептала она.
Ян не ответил, но его пальцы сильнее сжали руки Александры. И этот жест, и взгляд горящих глаз заменили так и не произнесенные слова. В следующий миг Ян разжал руки, и Александра, бросив последний взгляд на своего Желтоглазого, пошла вместе с Дамианом и сопровождавшими их людьми к морю. Ян смотрел ей вслед, пока деревья не скрыли от него удаляющуюся фигурку. Александра ни разу не оглянулась.
Расставшись с Яном, Александра внезапно перестала ощущать всякое волнение, словно сработал механизм, повернулся какой-то рычажок, и девушка полностью без страха, без нервов отдалась тому делу, которое им предстояло довести до победного конца. Дамиан, даже сейчас имевший весьма беззаботный вид, который, как уже успела понять девушка, был его постоянной маской, помог ей спрыгнуть с крутого берега на поднявшуюся из воды серебристую платформу. Ноги Александры стояли плотно на гладкой поверхности, и все же девушка была почти уверенна, что их держит пласт воды, по велению мага превратившейся в плотную опору. Платформа опустилась почти к самой воде и заскользила вдоль берега.
Где-то не так далеко шумел дождь, и Саша лишь потом поняла, что струи воды поливали сейчас всю территорию императорского дворца. Девушка была уверена в том, что этот ливень неспроста нагрянул с моря, а исполнял волю светловолосого мага, стремившегося получить как можно большую поддержку со стороны родной стихий. Оставшийся вверху над обрывом человек дал им знак остановиться примерно через час с небольшим медленного продвижения над плескавшимися волнами. Все молчали, ожидая сигнала. Ждать пришлось довольно долго, и вот в кромешной тьме их платформа вновь поднялась к обрыву, забрала соскочившего с берега человека и, снова уйдя вниз, двинулась дальше, минуя подходящую к самому обрыву высокую ограду парка. Саша не позволила себе задуматься над тем, что происходит наверху, потому что знала: в тот момент, когда по условному сигналу они забрали оставшегося на берегу часового, Ян повел свою армию в наступление.
Плотная стена дождя теперь обступила их со всех сторон, но вода словно стекала по невидимому куполу над их головами. Серебристая платформа поднялась к краю обрыва, и несколько человек тут же покинули ее, быстро осматривая и пустырь у самого берега, и пышный кустарник, и выходящие к берегу многочисленные аллеи. Пока никого поблизости не было, но не было и тишины, свойственной безлюдным местам, потому что где-то в другой стороне парка у высокой стены собрались подчиненные Сайриса и Эрин. Оттуда слышались громкие крики людей, которые не мог перекрыть даже шум падающей с неба воды.