Невеста Калиостро
Шрифт:
– Вы не должны знать, куда мы отправимся. Это мое условие.
– Послушайте, – возмущенно начала я, но Юлька меня перебила:
– Мы согласны. Хочешь, оставайся здесь, – шепнула она мне.
– Еще чего, – возмутилась я и натянула маску, сразу после этого ослепнув.
С чужой помощью мы устроились на заднем сиденье машины. Дверь захлопнулась, я почувствовала движение впереди, потом заработал мотор.
– Может, вы нам что-нибудь объясните? – начала я.
– Вы скоро сами все увидите, – перебил меня наш провожатый.
Я зло усмехнулась. Во что выльется нелепый маскарад, оставалось лишь гадать. Он не желал, чтобы мы видели, куда нас везут, и хоть мне-то это знать очень хотелось, снять маску я так и не рискнула. Мы согласились на его условия, и если их нарушим, он нарушит свое обещание. Что
Машина свернула, значит, мы выехали на соседнюю улицу… опять поворот… это, должно быть, на светофоре. Повернули направо… следовательно, двигаемся в сторону реки… скорость километров семьдесят, не больше, мы где-то в районе улицы Клары Цеткин. Она длинная… опять свернули… скорее всего, это та улица, что выходит к Дому искусств. Я пыталась представить расположение улиц родного города, и какое-то время мне это удавалось, но поворотов было слишком много, создавалось впечатление, что мы двигаемся по большому кругу. В конце концов стало ясно: я не имею представления, где сейчас нахожусь. «Было бы здорово, останови нас инспектор ГАИ, – с усмешкой подумала я, и в тот же момент машина начала тормозить. – Неужто правда инспектор?»
– Мы приехали, – раздался приглушенный голос, теперь он больше напоминал шипение. Дверца открылась, и я почувствовала теплую ладонь на своей руке. Прикосновение внезапно меня успокоило, я выбралась из машины. – Маски пока не снимайте.
Меня вели за руку, я чувствовала рядом Юльку и готова была рассмеяться. Совершенно нелепая мысль пришла мне в голову: вот сейчас мы увидим ярко освещенное помещение, где будет много людей, и все начнут хохотать над удачной шуткой, а мы станем краснеть и оправдываться, и Юлька завяжет писать об упырях и прочей нечисти.
Скрипнула калитка, теперь мы шли по дорожке, вымощенной камнем. Шли недолго. Стук, осторожный, даже робкий, и вновь скрип двери. Я чувствовала, что нас стало четверо, хотя никто из провожатых не произнес ни слова. Мы начали спуск по лестнице друг за другом. Я споткнулась, но меня заботливо поддержали, и это не позволило мне упасть. Мы замерли на ровном пространстве пола, и голос сказал:
– Снимите маски.
Я рывком стащила свою и в первое мгновение ничего не могла понять: мы стояли в абсолютной темноте, потом вспыхнула спичка, от нее зажгли свечу, и небольшое помещение залил желтый дрожащий свет.
Мы находились в небольшой комнате без окон, с низкими сводами, скорее всего, это был подвал. Каменная кладка казалась старинной, точно в средневековом замке. Может, такое впечатление создавалось из-за освещения, а еще из-за плащей моих спутников, и они, и я сама казались персонажами авантюрного романа. «С ума сойти», – подумала я и едва не присвистнула. Нереальность происходящего создала совсем уж неожиданный эффект: мой страх вовсе исчез, осталось лишь любопытство, щекочущее нервы.
Неизвестный в плаще стоял рядом со мной, и я отметила, что роста он был небольшого, немногим выше меня, все остальное под плащом разглядеть не удалось, капюшон полностью закрывал лицо. Я отметила, что в его капюшоне были прорези для глаз, впрочем, как и в моем. И вдруг подумала: я могу сорвать с него этот колпак и увидеть лицо. На мгновение это желание пересилило все остальные. С большим трудом я сдержалась – придется играть по его правилам, я ведь дала обещание. А еще очень хотелось знать, что произойдет дальше. Пожалуй, не стоит торопиться и ломать чужой сценарий.
– Идите за мной, – прошипел «капюшон» и сделал шаг в сторону двери, кстати, она оказалась самой обыкновенной, а я-то ожидала увидеть нечто средневековое, окованное железом.
Он толкнул дверь, она открылась без скрипа, «капюшон» двигался осторожно, и мы пытались приноровиться к его шагу. За дверью была лестница, всего несколько ступеней, мы едва не уперлись в колонну, а в следующий момент… то, что мы увидели, здравый смысл воспринимать отказывался. Я решила бы, что присутствую при съемках исторического фильма, да вот камеры отсутствовали, и не было режиссера, который всем здесь командовал. Впрочем, режиссер все-таки был… Мужчина в таком же черном балахоне, стоявший в центре просторного помещения, взмахнул рукой, и фигуры в черном покорно опустились на колени. Все те же балахоны и надвинутые до подбородка капюшоны, ни одного лица не разглядеть. Они стояли на коленях по шестеро в ряд с двух сторон от того, кто, судя по всему, командовал этим маскарадом. Человек, который нас сопровождал, шепнул: «Ни слова», – и легонько подтолкнул меня в спину. Мы очутились возле ближайшей стены, образовав третью линию, и быстро опустились на колени. Пол был холодным и слегка влажным, где-то капала вода. «Что же это такое?» – терялась я в догадках и покосилась на Юльку: она завороженно наблюдала за происходящим.
А происходило вот что. Фигуры, и мы с ними, замерли на коленях, мужик в центре зала, раскинув руки, произнес какие-то слова, поначалу я решила, что это латынь, потом поняла, что это просто бессмысленный набор звуков. Правда, они повторялись, все-таки напоминая молитву.
Помещение довольно внушительных размеров, с низкими сводами, мрачное и сырое, освещали четыре огромных свечи по углам, середина оставалась в полумраке. Я незаметно огляделась. У противоположной стены находился большой каменный куб, это был импровизированный алтарь, как выяснилось чуть позже. Возле него тоже стояли свечи и низкий столик с непонятными предметами. «Глиняные миски», – сообразила я, а еще там были обычные кисточки, которыми пользуются художники. Человек шагнул к алтарю и громко произнес:
– Введите ее…
Раздался зловещий скрип (а каким он еще мог быть в подобном месте?), и прямо за алтарем открылась дверь, на которую я раньше не обратила внимания. В освещенном проеме появилась девушка, совершенно голая, ее вел за руку человек в точно таком же балахоне. Она смотрела прямо перед собой и казалась слегка заторможенной, но точно не испуганной. «Наркотой ее, что ли, накачали?» – решила я и забеспокоилась. Происходящее мне не нравилось. Теперь я уже не думала, что это невинные игры каких-то чудаков. «Ты же хотела доказательств, вот они», – с некоторым ехидством заявил внутренний голос. И что мне с этими доказательствами делать? Сбросить капюшон и рявкнуть: «Господа, вы несколько заигрались»? А что, так я и сделаю. Однако я решила повременить. Чего в этом решении было больше, надежды, что игра так и останется игрой, или просто страха, неизвестно, но я молча продолжала наблюдать. Девушка подошла к алтарю и легла на холодный камень, едва поморщившись. С рефлексами у нее, по крайней мере, полный порядок.
– Готова ли ты? – обратился к ней мужчина, что стоял в центре, голос его звучал торжественно и грозно, даже слишком театрально, я бы сказала.
– Готова, – спокойно ответила девушка, раскинув руки, теперь они свешивались с алтаря.
– Готова ли ты? – повторил он во второй раз, а потом и в третий, и девушка вновь ответила:
– Готова.
Он подошел к столику, взял глиняную миску, поставил ее на живот девушке, миска от ее дыхания слегка колебалась, а мне вдруг сделалось смешно, но ненадолго. Мужчина, или жрец, достал из рукава нож, и я уже приготовилась заорать, но вместо того, чтобы нанести увечья обнаженной, он легко провел ножом по своей руке. Нож был очень острый, на руке «жреца» тут же выступила кровь, он поднес руку к миске, ожидая, когда начнет стекать кровь. Несколько капель упало на дно, «жрец» терпеливо ждал. Наконец он, должно быть, решил, что крови достаточно. Человек, что привел девушку и выступал в роли помощника «жреца», тут же заклеил его рану обычным лейкопластырем. Жрец взял кисточку, обмакнул ее в кровь и начал что-то рисовать на теле девушки. Стоя на коленях, рисунка я видеть не могла. На все это ушло довольно много времени, ноги начали затекать, и я шевельнулась, пытаясь принять более удобную позу. Наконец «жрец» поставил миску с кисточкой на стол, а помощник зажег свечи, что стояли по углам алтаря.
– Мы приносим эту жертву огню, – торжественно произнес «жрец». – Прими ее.
Тут все поднялись с пола, надо сказать, несколько неуклюже, и приблизились к алтарю, образовав вокруг него круг. Поняв, чего от нас хотят, мы устремились туда же. Головы опущены, руки скрыты в рукавах балахона. Я старалась ничем не выделяться из толпы, взгляд мой был устремлен на девушку. Она лежала, открыв глаза, совершенно неподвижно. Красивая девушка с длинными рыжими волосами. Курносый носик и пухлые губки, слегка посиневшие от холода. На ее груди чужой кровью начерчен треугольник, в центре которого был круг. Точно такой же символ мы нашли в квартире Лены Саблиной на листке бумаги, кем-то оставленном под телефоном.