Невеста Кащея
Шрифт:
— Я отдам тебе ее прямо сейчас. — Умирающий закашлялся, изо рта на подбородок выплеснулся комок кровавой пены. — Но сначала…
— Ну разумеется, — перебил Влад отца. — Всегда есть это «но». Мне нужно было догадаться, что не в ваших обычаях делать что-либо, руководствуясь чувствами…
И тут князь заплакал, всхлипывая и широко, по-бабьи, открывая рот. Дракон почувствовал себя так, будто его ударили по голове чем-то тяжелым. В висках зазвенело от напряжения. Плачущим отца он не видел никогда.
— Я боюсь смерти! Не так, не сейчас! Я всегда делал то, к чему
Умирающий захрипел и изогнулся дугой, у него начался припадок. Дракону показалось, что он услышал стук сердца, готового остановиться.
— Я сделаю все, что в моих силах.
Князь внезапно успокоился, глядя на сына сухими глазами.
— Все-таки в тебе слишком много от человека.
Влад дернулся, как от пощечины, но твердо встретил взгляд белесых глаз.
— От вас, мой господин.
На замковой башне пробили полдень. Гулкий звук колокола будто разделил время на «до» и «после». Старческая, испещренная пигментными пятнами рука нырнула под подушку, доставая зубчатый обломок кристалла.
Влад удовлетворенно кивнул, принимая подарок и пряча его за отворот камзола.
— Благодарю! Что потребуется от меня?
— Я хочу, чтобы ты проводил меня в лучший мир, мир снов.
— Почему бы вам не попросить об этом нашего общего друга Ганиэля? Монсеньор Ив славится своими эзотерическими опытами.
— Хватит шуток. Я знаю, что колода мэтра Альмютели у тебя.
Влад поднялся и изобразил шутовской поклон:
— Снимаю все обвинения с ваших шпионов. И так как я сам только что опрометчиво пообещал исполнить ваше пожелание, предлагаю назначить время следующей встречи и попрощаться. Мне не терпится вернуться на свой праздник.
— Эта встреча последняя, сын, — устало ответил князь. — Я умру сегодня, через час после полудня.
Стало тихо. Только шепот ветра за окном да далекие раскаты грома.
Влад склонил голову:
— Я провожу вас, отец.
Когда все было кончено, Дракон забрал голубовато светящуюся колоду из мертвых рук. На застывшем лице отца читалось удовольствие, будто смерть застала его за очень приятным занятием. Влад резко позвонил в колокольчик, призывая слуг, а сам, желая остаться незамеченным, отодвинул стенную панель и нырнул в потайной ход. Он слышал истошный визг горничной, нашедшей тело, бравый топот стражи, но уверенно двигался в переплетении скрытых коридоров, туда, где вибрировала в ожидании его пентаграмма наведенного портала.
ГЛАВА 6
О слухах, переодеваниях и грамматических ошибках
За ветром в поле не угоняешься, а с бранчливой кумою не напрощаешься.
Предвкушение праздника выветрилось из меня еще до того, как мы с Жохом дошли до трактира. Ноги стали ватными, хотелось прикорнуть где-нибудь в уголке, да чтоб никто не трогал. Мой сундук, который я несла под мышкой, тарахтел при ходьбе и впивался в бок острым углом, что настроения тоже не улучшало. Я монотонно ругалась вполголоса, перечисляя,
— А чего атаман не в слободке гуляет? — громко спросила я, истощив запас бранных словечек, а также фантазию в изобретении новых.
— Так там мужичье одно, — с готовностью ответил Жох, — а Фейн любит, чтобы по-благородному все было.
— Надо же, какой аристократ, — пробормотала я, вчитываясь в неровную вязь вывески.
Злачное место носило гордое название «Приют бастарда», и, глядя на покосившиеся заплесневевшие стены оного «приюта», хотелось пожалеть беднягу, которому пришлось искать пристанище в эдакой дыре. Усыновить, что ли, чтоб детинушка не мучился? Атаман сидел в общем трактирном зале, в окружении развеселых девиц и в самом что ни на есть радостном настроении.
— Чего так долго? — возопил он, придвигая к себе тарель, на которой дымился изрядный кус баранины. — Я заждался уже.
Жох пробормотал что-то в наше оправдание и устроился за столом, кивком предлагая мне устраиваться рядом. Я уселась на лавку и сразу же намертво к ней прилипла. Из чего можно было сделать вывод, что пиво тут подают хорошее и водой зря не разбавляют. Разбойники переговаривались вполголоса, особо ни от кого не таясь. Зал был битком набит выпивающей и закусывающей публикой. Тючок с деньгами перекочевал из рук в руки, Фейн заглянул в него, причмокнул восхищенно жирными губами и обратился ко мне:
— Ну как живется-можется, кареглазая?
— Где Томаш? — взяла я быка за рога. — Ты обещал мне помочь. Или слово атамана ничего не стоит?
Моя наглость его нисколько не смутила:
— Мужик слово дал, мужик слово взял!
Влажно блеснув зубами, Фейн ухватил за талию проходящую мимо девицу и усадил себе на колени:
— Не боись, все с твоим пацаном в порядке будет. Вот сей же час откушаем, до места дойдем да отопрем твоего охламона.
— Он заперт? — не успокаивалась я. — Где? В погребе, в подполе, в чулане?
За эту седмицу я облазила Воронью слободку вдоль и поперек, а уж во скольких укромных подзамочных местечках я побывала, пользуясь тем, что моя великомудрая хозяйка любит швыряться в меня связкой ключей, так вообще не передать.
— Все тебе расскажи да покажи, — куражился Фейн, пощипывая девицу за мягкий бочок, отчего она заливисто хохотала. — А что мне за это будет?
Я на минуточку задумалась. Предложить разбойнику денег? У меня же неплохая кубышка под сосенкой прикопана. Глупо. На посулы он не купится, а как получит мой клад, так и интереса мне помогать больше у него не останется. Может, сдать его, болезного, стражникам, а уж там заплечных дел мастера из него правду выбьют? Ага, а пока на смуглой спине атамана будут вензеля плетками выводить, Томашик будет страдать ни за что? Нет, пацан мне нужен сегодня, живой и здоровый. Иначе я никогда себе этого не прощу.