Невеста лучшего друга
Шрифт:
– Да, не было спора. Мы лишь пошутили, а я всерьёз заинтересовался тобой. Ты отличалась от других. Ты была очень красива, в тебе было бесконечно много света и тепла. Ты была умна и добра, в отличие от тех девушек, которые окружали меня…
– А ещё мне было совершенно плевать на тебя, – вновь оборвала меня Лиза, отправив очередную картошку фри в рот. Вздрогнул, потому что у меня потекли слюни. И совершенно не от еды. – Как и сейчас. Именно поэтому ты хочешь меня вернуть. Интересуют неприступные, да?
– Нет, – начал злиться. – Меня всегда интересовала только ты, – согласиться не удалось, и я выругался про себя.
– Ой, давай без сказочек, а? Здесь больше нет глупой школьницы. Если бы ты хотел быть со мной, ты бы не испортил мне выпускной, – бросила она очередную злую фразу, на которую я уже не смог не среагировать.
– Конечно же не бросил бы и не испортил нам вечер, – начал чеканить слова, потому что не мог накричать на неё в общественном месте. – Но мой отчим настаивал на моей свадьбе с другой.
Слова сами слетели с моих уст, перед тем как я осознал, что только что произнёс. А ведь хотел начать наш разговор с совершенно другого.
13
Иванова
Смотрю на бывшего не моргая. Его отчим хотел, чтобы пасынок женился на другой? Это так многое объясняло, но…
Молчу, потому что больше нет сил язвить. Молчу, потому что наше счастье могло разрушиться не из-за глупой оплошности Соловьёва, даже не из-за дурацкого спора, а из-за наставления отчима, с которым девятнадцатилетний парень совладать был не в силах.
– Теперь ты позволишь мне рассказать? – после небольшой паузы интересуется Соловьёв.
– Я тебя внимательно слушаю, – наконец, говорю я.
Хочется просто знать правду. Как бы я не пыталась отрицать, но Ярослав мне всё ещё небезразличен. И это ужасно, потому что я выхожу замуж за другого.
За его школьного друга!
– Задолго до того как я ушёл с экономических курсов, отец пытался подсунуть мне Карину – дочь его партнёра. Отцы хотели укрепить оба бизнеса. Но я отказался. Я не разменная монета, я – человек со своими потребностями.
– Отчим действительно хотел вылепить тебя по своему подобию, – неожиданно произношу слова поддержки. Но это то, что я думала всегда.
Ярослав кивает, прерывается. Тяжело дышит. Я вижу, как ему тяжело это рассказывать.
– Это было очень тяжело. Мать была полностью на стороне отчима и тоже хотела видеть во мне будущего бизнесмена. Я отказался от курсов, чем разозлил отчима. А затем я начал рассылать во все возможные университеты, в том числе и за границей, свои документы. Я надеялся, что глупого спортсмена хоть где-то возьмут.
– Ты не глупый, – еле удерживаюсь от того, чтобы дотронуться до его руки. Еле сдерживаюсь от того, чтобы его погладить.
Нельзя позволить себе лишнего.
Нельзя.
– Спасибо, – Соловьёв кивает и по-доброму улыбается. – В конце концов, один из университетов Чехии согласился взять меня на стипендию. Это окончательно разозлило моего отчима: я обошёл его. Сделал что-то без его ведома и разрешения. Он вырастил меня, и я должен был отдать ему долг.
Сглатываю. Тяжело слышать, что бывают такие родители. Мои всегда поддерживали меня, стараясь сделать, как лучше. Даже сейчас у нас чудесные отношения.
Некоторое время мы молчим. Очень тяжело заговорить, прервать тишину. Мне хочется ненавидеть отчима, ведь, кто знает, мы могли быть сейчас счастливы с Ярославом, если бы не его преграды.
Но решать было не отчиму. Его пасынку. Ярославу.
– Именно об этом я хотел тебе рассказать. Что я уезжаю в другую страну, что я вряд ли смогу прилетать из-за отсутствия денег. Мы бы виделись от силы два раза в году… – пытается закончить свою мысль Соловей.
И я мгновенно вспыхиваю, перечеркнув все тёплые чувства, которые у меня на секунду возникли к бывшему.
– Но вместо правды ты решил соврать? Вместо правды, что будет невыносимо трудно, ты решил просто перечеркнуть наши отношения?
– Ты права. Я подумал, что так будет лучше для нас обоих. Я не хотел, чтобы ты страдала из-за меня. Я не знал, что будет дальше. Смогу ли я разгрести всё дерьмо, смогу ли я вынести все трудности, смогу ли найти себя. Смогу ли вообще стать нормальным человеком, – он вроде бы честен со мной, а мне хочется его прямо здесь придушить.
– Поэтому ты решил, что я тебе не нужна. Поэтому ты решил, что так будет лучше, а по сути просто сделал так, как тебе лучше. Браво, Соловьёв. Ты в идиотизме превзошёл самого себя.
Встаю, потому что мне хочется уйти.
Как же я его ненавижу!
14
Соловьёв
Кажется, не стоило говорить «я хотел сделать как лучше». Но я впервые сказал ей правду, а она разозлилась.
– Я правда не знал, что дальше! Не знал, что я могу тебе дать! – тоже поднялся и заглянул ей в глаза. Почти перешёл на крик, но сдержался.
– Любви, Соловьёв. Любви! – выкрикнула она, и окружающие начали обращать на нас внимание. – И надежды, что рано или поздно, мы сможем быть вместе, – уже чуть тише добавила она.
– У меня у самого не было этой надежды! Благодаря отчиму я в девятнадцать лет не знал ни кто я, ни чем я хочу заниматься. И мне нужно было найти себя. Что я могу дать второго человеку, если не знаю кто я такой?
Она требовала от меня невозможного. Я не мог вернуться в прошлое и изменить тот момент, в котором я накосячил.
– Искать и познавать себя можно и с человеком, которого ты любишь, – вымученно сказала она. – Значит, я никогда не была этим человеком, – эти слова она сказала с нескрываемой болью, а я опешил.