Невеста младшего брата
Шрифт:
— Ну чего ты опять плачешь? — слышу его хриплый голос. Проснулся. — Я жив, кости срастутся. Через годик даже массаж смогу снова делать, — старается шутить Рад.
— Я так испугалась за тебя…
Он здоровой ладонью обнимает мое лицо, гладит пальцем по щеке, а я никак не могу заставить себя посмотреть ему в глаза. Мне стыдно, а он же блин взрослый и внимательный! Он все замечает!
— Что случилось?
— Странный вопрос, — ухожу от ответа. — Тебя избили, разнесли вдребезги машину, дома стены заляпаны кровью. Рад, это очень страшно!
— Мы уедем с тобой, как я и обещал. Надо только развестись.
— А если они на этом
— Бесполезно. У Касьянова все менты в городе куплены на верхах. Этот человек просто так и не научился решать проблемы цивилизованно. Все, — гладит меня по волосам, — вытирай слезы.
Мы молчим. Ему меняют капельницу, ставят обезболивающее и в скором времени мой мужчина засыпает, а я решаюсь поехать домой, чтобы все же смыть с себя Лекса и собрать для Радомира необходимые мелочи в больницу.
Сначала с остервенением тру кожу губкой. Она покраснела, в некоторых местах даже появились кровавые подтеки. Затем с тем же энтузиазмом отмываю стены, чищу диван и собираюсь обратно к Раду.
За последние сутки я выплакала все слезы и теперь действую механически. Кормлю его, обтираю влажным полотенцем, не обращая внимание на ворчание. Даже даю им говорить с Ольгой наедине, сводя собственное общение с ней к минимуму.
Рад успокаивает, но я не могу прекратить ревновать его к все еще действующей жене. Вопреки логике, произошедшее между мной и Лексом только усилило это чувство. У меня появился страх, что Радомир все узнает и вернется к ней. Я не представляю, как жить без него. Без его взглядов, голоса, смеха, запаха и пошлостей в нашей постели. И как спать с ним пока тоже не представляю…
Ни отец Ольги, ни его люди в клинике не появляются.
Раду через десять дней разрешают потихоньку сидеть, а еще через неделю вставать. Он быстро восстанавливается, а я всеми силами стараюсь удержать тайну, которая может все разрушить.
От запаха лекарств, пропитавших всю мою одежду и кожу уже тошнит. Выхожу, чтобы подышать свежим воздухом, пока Радомир проходит обследование. Сегодня нам скажут, поедем мы домой или еще задержимся здесь.
Смотрю на экран в телефоне. Месяц… Мы здесь уже целый месяц. Я очень хочу домой. Помыться не на бегу, не вздрагивать каждый раз, когда кто-то входит в палату. Лечь рядом со своим мужчиной и слушать, как в его груди грохочет сердце.
Возвращаюсь в отделение. Рад стоит у окна в палате, курит, держа сигарету левой рукой. Несмотря на то, что гипс на правой руке заменили на фиксирующую повязку, она у него еще нерабочая. Пальцы не слушаются, а все, что он научился делать левой — это курить.
— Яровский, я же просил не курить в палате! — ругается вошедший следом за мной доктор. — Выписку твою принес. Можете собираться домой. Маргаритка, — улыбается мне, — что-то ты бледная опять.
— Устала.
— Понимаю, — погладив меня по плечу, идет к двери. — Радомир, не забудь про контрольные снимки, — напоминает прежде, чем уйти, и закрывает дверь только после того, как получает утвердительный кивок от Рада.
— Ну вот и все, — мой мужчина подходит и крепко обнимает меня. — Давай собираться?
— Сейчас, — кивнув, мягко от него отстраняюсь, достаю сумку из-под кровати и скидываю в нее вещи.
Рад помогает, как может, и даже забирает у меня собранные вещи здоровой рукой.
— Ты правда бледная последние несколько дней. Не ешь толком, не спишь. Может сдадим кровь, пока не уехали, да я тебя витаминами правильными покормлю?
— Я просто хочу домой, — жмусь к его боку.
Внизу нас уже ждет такси. Водитель закидывает сумку в багажник, терпеливо ждет, пока мы устроимся на заднем сидении.
— Мне все равно не нравится то, что с тобой происходит, Рит, — тихо говорит Рад. — Ты закрылась, глазки потухли, улыбаться практически перестала. Что-то ведь произошло, да? Еще тогда, когда я только сюда попал. Почему ты не говоришь?
— Рад, пожалуйста! — слишком резко. — Моего мужчину поломали, я должна прыгать от радости?!
От моего крика даже водитель дергается.
— Мне кажется, дело не только в этом, малыш… Да, — отвечает на неожиданный звонок, и я просто счастлива.
Надо прекратить думать о том, что было месяц назад. Ничего уже не изменишь. Просто жить дальше и быть счастливой. Я ведь искренне рада, что кошмар с больницей закончился. Мой Радомир здесь, рядом со мной и очень за меня переживает.
— Подожди, подожди. Сейчас? — напрягается Рад. — Твою ж… Сколько у нас времени? Это мало. Мне надо хотя бы пару недель. Слушай, ты меня не первый год знаешь. Я только из больнички выписался, месяц лежал. Угу. Да, две недели должно хватить. Спасибо. Пока.
Сбрасывает и вздохнув поворачивается ко мне.
— Нас просят съехать. Чел, у которого мы квартиру с тобой снимаем, срочно ее продает. За две недели надо освободить.
Глава 42
Радомир
У меня был месяц в больнице, чтобы покопаться в сети и поискать, насколько глубоко запустил свои щупальца Сатьянов за пределами нашей родины. Я искал любые упоминания так или иначе, связанные с ним. Дочерние компании, маленькие аптечные склады, поставщиков… все. Отсеял страны, в которые мы точно не едем и определился с направлением, где искать он нас станет вряд ли. И сейчас, когда мне сообщили о том, что нам надо съехать, я почти не удивился. Думать о том, что это тоже дело рук кого-то из родителей сил нет. Скорее всего так и есть, но винить мне некого. Это мои решения привели нас в эту точку.
Нет проблемы снять нам новую квартиру, даже не официально, но тормозить в этом городе, в этой стране становится опасно для жизни. Если Ольгу отец не тронет. Все, что он сделал, это лишил дочь возможности работать в хороших клиниках города и заблокировал все ее счета. Я подсказал и она успела снять деньги с нашего совместного счета и одного личного. Сняла квартиру, устраивается сейчас на работу в обычную государственную больничку. Будет учиться жить на среднюю зарплату, но Олька не жалуется и вряд ли станет, зная ее характер, а отец не будет сильно топить дочь. Наказывает, конечно, но без жести. Для этого у него есть я.
Меня больше волнует Рита. С ней что-то происходит и вот тут я уже сломал мозг, пытаясь понять, в чем причина. Да, стресс. Да, ревность. Но мне думается, дело не только в этом. На любые мои попытки поднять эту тему, она либо фыркает, либо молчит, либо уводит меня в другую строну.
Добравшись до дома, мы разбираем сумку. Большая часть вещей сразу улетает в стирку. Я с одной рукой пока хреновый помощник и Рите приходится делать все самой. Она запускает стиральную машинку, принимает душ и выходит ко мне в одном полотенце.