Невеста моего брата
Шрифт:
Когда он успел налить себе янтарный напиток? Я даже не заметила… Делаю глоток, внутренности обжигает.
– Эй, полегче.
Но я не слушаю, пока бокал не пустеет. Теперь уже не так паршиво на душе. Отлично.
– Ты правда хозяин этого клуба? – у меня заплетается язык. Откидываюсь на спинку дивана.
– Это для тебя важно?
– Намекаешь, что ищу себе нового богатого жениха взамен старого?
– Мне нравится твой острый язык. Что он еще умеет делать?
Мужчина обхватывает мой подбородок, сжимает. Смотрит прямо в глаза, ощущение, что душу вынимает. Проводит по губам
– Можно мне еще виски? – спрашиваю шепотом. Этот мужчина будто загипнотизировал меня. Не понимаю, что происходит. Что я делаю? Отсюда бежать нужно, как можно быстрее, как можно дальше!
– Я пока еще не решил, – отвечает хрипло на мою просьбу.
– Не решили, можно ли мне пить?
– Ну, паспорт ты показать ведь не можешь.
– Да, он в сумочке… Надеюсь, она у моей подруги. Там ключи и документы.
На какой-то момент меня охватывает чувство, что он мне не верит, что посмеивается надо мной, играет. Но спиртное согрело и расслабило, и я отбрасываю негативные мысли. Почему-то перестаю бояться блондина. Он очень красивый. Богатый, раз здесь сидит. Возможно это правда его клуб, а значит женский пол бегает за ним роняя тапки. Ему нет нужды применять насилие… Так вот наивно рассуждаю, сегодня я абсолютно на себя не похожа.
– Я даже имя твое не знаю. Скажешь, как тебя зовут? – задает неожиданный вопрос блондин.
И правда, странно. Пожалуй, я впервые провожу так много времени с человеком, о котором не знаю абсолютно ничего. Даже его имени…
А еще, почему-то вслушавшись в его голос, понимаю, что он очень приятный. Бархатистый, низкий, с властными нотками. Или это влияние алкоголя, который меняет мои вкусовые приоритеты?
– Зачем вам мое имя? Наше знакомство не будет иметь никакого продолжения, – вырывается у меня.
Осекаюсь. Зачем я провоцирую? Он ведет себя спокойно, достойно. А я – снова хамлю.
– Почему ты так уверена насчет продолжения?
– Потому что с завтрашнего дня я объявляю мужчинам бойкот, – отвечаю мрачно. – Хотя, наверное, мне повезло, что это произошло до свадьбы…
– Да… может, и правда везение. Что ж, может, и правда ни к чему имена. Тогда я буду называть тебя Бэмби. Уж больно глаза у тебя красивые, ореховые.
Смотрит на меня. И я невольно разглядываю его в ответ. У него тоже очень красивые глаза. Такие светлые, как омуты. А главное – умные. Редко встретишь… Вот у Вадима тоже красивые… Но в них – чаще всего хитринка, насмешка. А этот – так внимательно смотрит, как ученый, изучающий новый экспонат, попавший ему в руки… Какой все-таки наглый тип, мы знакомы час от силы, а он мне уже прозвище придумывает? Прихожу в ярость. А внутри что-то тянет сладко. Это совершенное безумие, но мне нравится, как он произносит имя из мультика про олененка. Мне с трудом удается не проговориться, что это моя любимая история с детства. Я столько над ней слез пролила…
Что я творю, неужели окончательно с ума сошла? Вот уже в моих руках снова бокал, стою на прозрачной части пола, двигаюсь в ритме с танцующими подо мной, веселящимися людьми. Я тоже хочу почувствовать себя такой вот беззаботной…
Мне нравится игра в незнакомцев. Бэмби и Мистер Айсберг. Только свой вариант прозвища для него, я не стала сообщать блондину. Все еще робею перед ним. И в то же время он меня притягивает. Я пьяна… Мое сердце разбито. Неужели я готова на все?
Но ведь тогда я буду ничуть не лучше Вадима!
Меня пугает собственный ход мыслей… Как вышло, что этот незнакомец с легкостью уничтожил одним взглядом все мои принципы, все ценности?
Айсберг подходит сзади, кладет руки на мою талию. Продолжаю двигаться, не желая показать, как сильно воздействует на меня его близость. Руки стискивают крепче, вжимают назад… Дергаюсь обратно. Но не вырваться. То, что происходит поражает до глубины души, пугает…
Хочется сбежать, но нет сил бороться. Ни с ним, ни с собой.
– Так дрожишь. Боишься? – голосом змея-искусителя интересуется Алекс, чуть отстранившись.
– Ни капли. Заболеваю, наверное, – бормочу себе под нос. Не признаваться же, что меня колотит от него… от его близости.
Он притягивает меня еще ближе, видимо желая согреть своим телом…
Ух, что за мысли, Антипова? Ну-ка быстро пришла в себя!
Поворачиваюсь к нему, глаза в глаза, пытаюсь показать свою смелость. Для этого кладу руки ему на грудь. Отталкиваю ладонями. Чувствую под дорогой тканью рубашки мускулы, излучающие энергию и силу. Суженые зрачки внимательных глаз немедленно вспыхивают в ответ.
Полная мешанина мыслей…Как может быть, чтобы ощущение, абсолютно незнакомое, вдруг стало нужным как воздух?
Поцелуй нападает внезапно, он полон необузданности, неукротимого первозданного голода. Полон приглашения отдаться в безраздельную власть, и откликается в моем теле мучительным, страстным желанием. Наши языки, прильнув друг к другу, жарко сплетаются, заставляя крепче прижаться к сильному телу, чтобы не потерять равновесие. Айсберг немного поворачивает голову и как бы невзначай потирается чуть-чуть колючей щекой о мои губы. Слизываю его вкус, не отдавая себе отчета, просто наслаждаясь. Собственная податливость пугает…
Отстраняюсь, чувствуя, что не хватает воздуха. Губы, исцарапанные щетиной, горят как после ожога. Сердце колотится просто бешено, буквально выпрыгивая из груди. Он ждет, смотрит на меня внимательно. Плавлюсь под этим откровенно жаждущим взглядом. Судорожно выдыхаю, мысленно готовлюсь еще раз попросить, чтобы отпустил…
Вместо желанной свободы Айсберг берет меня за руку. Его пальцы сжимаются крепко, словно капкан, но при этом меня охватывает удивительное ощущение… надежности? Рядом с ним чувствую себя очень маленькой. Хрупкой. Беспомощной.
Ведет меня куда-то. Когда понимаю, что к дивану, снова готова взорваться от возмущения…
– Извини… Нет, ты неправильно понял… Отпусти, пожалуйста.
Захлестывает паника, на меня давят его размеры, его спокойная уверенность что я – податливая кукла. Абсолютно теряюсь, не могу сопротивляться.
Толкает, заставляя присесть на кожаную поверхность. Смотрю в жесткое лицо незнакомца и разрываюсь между желанием убежать и… совершенно противоположным. Мне страшно и в то же время охватывает какая-то совершенно бесконтрольная эйфория.