Невеста по обмену
Шрифт:
— Хм. Интересно. Если не получится с остальными, вернёмся к воздуху. Дальше.
Я, что, подопытный кролик для неё?! Или какой-нибудь прыгунчик, аналог зайца и кролика? Не удивлюсь, если здесь есть такой зверёк, учитывая, какие названия местные жители давали зверям.
Занесла руку над горшком земли, не особо веря в удачу. Вряд ли я разожгу огонь. Вряд ли выращу растение из ничего. Может, Корнелия права, и я бесстихийная? А такое вообще возможно?!
Я перестала концентрироваться и пытаться что-то из себя выдавить. Но то, что случилось в следующие
Горшок неожиданно затрясся, грозясь вот-вот лопнуть ко всем шуршатам и чертям мира, и из него резко вырвалось зелёное растение. Оно росло, приумножалось и давно вышло из-под моего контроля.
Вскрикнула, убрала руку и отскочила. Корнелия от неожиданности тоже отшатнулась и чуть не упала. Она глядела на меня с вытаращенными глазами, не в силах сказать ни слова.
Напряжённую обстановку между двумя эмоциональными женщинами развеял Рамон, который, как оказалось, всё это время наблюдал за моим тестированием в дверях:
— Ну, по крайней мере, будущие король и королева Вэстриса не совпадут в стихии огня. Это было бы совсем… опасно.
Повернула голову в его сторону, пытаясь понять, что значат его слова.
Глава 34: Измена истинной
Вечером, после разговора с гонцом
Адриан
Я был вне себя от злости и даже не пытался этого скрыть. Не стал ужинать, сразу после общения со слугой брата направился в тренировочный зал, где без зазрения совести рвал и метал. Буквально. Рвал нервы, метал огненные шары, не боясь что-то сжечь или умереть от удушья. Комната была специально заколдована и защищена на случай непредвиденных ситуаций.
Люций продолжал вставлять палки в колёса. Старательно препятствовал тому, что должно случиться. Настойчиво выводил меня из себя, наблюдая за моими мучениями со стороны, надеясь, что я сорвусь. Оступлюсь.
Я, в отличие от него, рос без родителей. И не я был избалованным мальчиком. Я прекрасно понимал, что этот гад натворил. Что сделал с королевством.
И на всякие фразы по типу «он же твой брат, так нельзя» я спокойно мог послать к самому дьяволу. Да что б их всех шуршата драли! Кровные узы не значат ровным счётом ничего, когда происходят такие гадкие вещи.
Двери неожиданно открылись, и я невольно послал в ту сторону огненный шар, не задумавшись о последствиях, не боясь, что кто-то пострадает от моего необдуманного поступка. Настолько я был зол и не контролировал себя.
— Адриан! — услышал возмущённый возглас Рамона и мгновенно взял себя в руки.
К счастью, наставник не пострадал. Он успел защититься своим ледяным щитом. Инстинкты давно контролировали нашу магию.
— Прости, Рамон, — тяжело вздохнул, наблюдая за тем, как ледяной щит человека, заменившего мне отца, таял в воздухе. — Зря ты такую силу скрываешь, — в очередной раз осудил своего советника.
— Тише! — шикнул на меня Рамон, захлопнув дверь и наложив защитные чары от посторонних ушей. — Мой ледяной дар единичен, и я не могу жертвовать собой, пока не удостоверюсь, что ты занял свой законный престол.
— И? Я огневик, и это тоже достаточно редко встречается среди людей, — никогда и ничего не боялся. После смерти родителей, я, похоже, потерял такое чувство, как страх, раз и навсегда. Перестал его испытывать.
— Огневиков твой братец не использует, как подопытных шуршат. Ледевиков с тех пор, как большая часть уплыла на отдельный остров, стало так мало, что они считаются вымершими стихийщиками…
— Ага, и поговаривают, что Люций отлавливает их для опытов, потому что это сильнейшая элементаль, — закончил я за Рамона, сделав скучающее выражение лица. — Пока ты притворяешься водником, всё будет в порядке.
Хотел успокоить своего наставника, что ему ничего не грозит, но получилось не искренне. На девяносто процентов был уверен, что у Люция есть своя лаборатория, где он уже несколько лет ставил кощунские, немыслимые, зверские опыты.
Был бессилен: ничего не мог доказать.
— Ты, как всегда, мне не веришь, — проворчал Рамон. — И так во всём. Начиная с бесчинства вашего брата, заканчивая предательством некоторых личностей.
Закатил глаза. Не был готов к очередной лекции старого друга. Но, похоже, Рамон уже настроился выносить мне мозг.
— Что опять сделала Катрина?
Как я уже говорил, я был воспитан Рамоном, но это не спасло нас от разногласий. Мы расходились во мнениях даже по самым простым вопросам. И Катрина стала главной точкой преткновения.
Я рос вместе с этой девчушкой. Она была милой, весёлой, красивой. С годами и вовсе стала очень мудрой и рассудительной. Она умело находила подход к каждому человеку, и мы невольно подружились, живя в одном дворце.
Подружилась и с Элайзой, чего не мог сделать я. Несколько лет тщетно пыталась нас примирить. Не вышло.
С годами пытался её соблазнить, но она слишком верила в любовь истинных и была верна дружбе с Элайзой. И это заставило меня уважать её ещё сильнее.
— Вопрос не в этом. Вопрос в том, чего она не сделала. И что ещё сделает, — абстрактно ответил Рамон, вновь уклонившись от ответа.
Вздохнул. Досчитал до десяти, пытаясь успокоиться. Опять одна и та же надоедливая затянувшаяся песня.
— Не вини Катрину за грехи её матери. Это нечестно перекладывать вину женщины на её дочь.
На секунду задумался о происходящем в жизни человека, заменившего отца. Рамону откровенно не повезло. Изначально всё было хорошо. Настолько хорошо, что становилось подозрительно. С истинной он познакомился ещё в пятнадцать лет и мгновенно узнал её.
Это мои родители делали обряд по поиску истинной, когда мне было семь, и мы с Элайзой сразу же не поладили.
Рамон познакомился с Брендой в осознанном возрасте, и увидел в ней истинную. Любовь с первого взгляда, дружба, отношения. Взаимность во всём. Свадьба. Бренда переехала во дворец вместе со старшей сестрой — работать на моих родителей.