Невеста твоего брата
Шрифт:
— Взаимно, — вежливо ответила та, в свою очередь, рассматривая братьев.
Парни отличались не только внутренне, но и внешне. Схожесть была разве что только в пепельно-русом цвете волос. Даже оттенок глаз различался. Огромные омуты Кости были серыми с небольшими светло-карими вкраплениями. А обладающие почти азиатским прищуром глаза Макса в своей глубине содержали зелень.
Костя был на десять лет моложе, но все же было очевидно, что разница в их телосложениях не возрастная. Младший брат не был хлипким, однако имел достаточно стройное гибкое тело. Максим же был более коренастым. Вероятно даже склонным к полноте, как мать,
Ира никогда не заглядывалась на накаченных парней, но по-мужски привлекательной фигурой старшего Леера вдруг залюбовалась. Хотя возможно, дело тут было еще и в его вальяжной, почти кошачьей, манере держаться. От него исходила какая-то подавляющая уверенность, которая с одной стороны немного пугала, а с другой притягивала внимание. Опустившись на стул, Макс на несколько секунд отвернулся к окну, впившись в улицу серьезным взглядом. Его пальцы машинально запустились в отпущенные сверху волнистые волосы, лежащие шапкой, чуть касаясь ушей. Ира засмотрелась на этот жест, отступила назад и буквально подпрыгнула от громкого звука.
Кухня была небольшой, для многолюдных посиделок в доме имелась столовая. Вдоль стен, углом, располагалась темно коричневая, стилизованная под дерево, мебель. И по какой-то причине, с краю, на рабочей поверхности одного из нижних шкафов стояла огромная ваза. Ее и задела девушка. Старинный предмет свалился на бок, а потом и вниз, разлетевшись на куски. Раиса Николаевна отлучалась из помещеньица, но на моменте падения как раз входила, вернувшись.
— Бабушкина ваза, — истошно запричитала она, — какое несчастье! Это же такая память!
Она принялась картинно сгребать черепки, отчаянно моргая и пытаясь произвести слезы.
А вот Ире и производить ничего не пришлось. Напряженная обстановка этого выходного дня, недавно выслушанный грустный рассказ уже и без того лишили ее спокойствия. Неловкая ситуация, в которую она сама же себя и поставила, подвела итог, и по щекам девушки побежали непрошенные и неконтролируемые слезы. Она тоже кинулась собирать осколки, прямо в руку.
Костя, словно оцепенев, наблюдал за развернувшейся картиной. Макс, приподняв бровь, качал головой. Потом вздохнул и встал из-за стола, прихватив пару салфеток.
— Бросьте это, — сурово приказал он Ирине, кивая на осколки, и подал ей салфетки, — возьмите.
Девушка послушалась и встала. Костик наконец отмер и подошел к невесте, приобняв в утешительном жесте.
— Мама, ты тоже успокойся, — тем же тоном обратился к Раисе Николаевне Максим. Не хватало нам тут травм на ночь глядя.
— Какое горе! — женщина продолжала драматизировать.
— Горе?! — раздраженно выдохнул Макс. — Тебе напомнить, как эта ваза здесь появилась? Когда твоя родная мать поехала за границу и вместо сапог или какой-то еще женской ерунды привезла тебе ее ко дню рождения? Как ты плакала тогда, проводив гостей, и говорила, что когда старуха умрет, ты засыплешь в сосуд ее прах? Не говоря уже о том, что бабушка жива. Какая память? Хочешь вспомнить ее, съезди в гости. Я год не был здесь, давайте не будем делать из этого вечера дерьмо.
Присутствующие молчали. Даже хозяйка дома прекратила истерику и вышла, бросив все же детям с надрывом: — Я прилягу.
Максим тоже покинул кухню, трель мобильного увлекла его в прихожую. Костик прижал к себе Иру.
— Ну что ты, кис? Все хорошо.
Ирина уткнулась в его шею, согреваясь в любимых руках.
Глава 2
Убрав осколки злосчастной вазы, Костя и Ирина отправились подышать воздухом. Сбоку от дома, на газоне, располагался растянутый на металлической подставке гамак. Молодые люди в единодушном желании двинулись туда и опустились на плотную ткань, уютно устроившись в объятьях друг друга. Ира положила голову на грудь жениха, а тот принялся перебирать ее вьющиеся волосы.
— Твой брат не так уж и плох, — вдруг призналась девушка, — быстро разобрался в ситуации. Все сразу успокоились.
— Да, но ты слышала, как он разговаривает с мамой? — воскликнул Костя. — Никакой покой того не стоит.
Ирина промолчала. Ее молодой человек очень любил свою мать, и это было, конечно же, очень хорошо и правильно. Девушки девушками, а она у него одна. Именно так всегда успокаивала себя Ира. Больше всего она боялась лишиться этих отношений.
И дело было даже не в том, что осенью ей должно было исполниться тридцать два года. Ирина была не из тех, кому «замуж невтерпеж». Просто Костя стал для нее неким лучом света и отогрел ее недоверчивую душу.
Ира родилась в областном центре, расположенном на приличном расстоянии от Москвы. Однако ее отец был москвичом, по определенному стечению обстоятельств попавшим после института на работу в родной город ее матери. Судьба вообще не благоволила ему, и через несколько лет после рождения Иры он погиб в результате несчастного случая на производстве, где и рабочим-то не был. Высшее образование не уберегло его от подстерегшей опасности.
Мама Ирины, будучи привлекательной женщиной, недолго оставалась одна. Она вновь вышла замуж за интеллигентного человека, врача, но схожесть в социальных статусах, к сожалению, не гарантировала схожести в характерах. Отчим был жестким человеком. Впрочем, Иру он практически не трогал и не замечал.
Девушка спокойно окончила университет в родном городе, осталась в аспирантуре. Платить много не обещали, но работа предполагала социальные гарантии, а Ира в тот момент готовилась выйти замуж. Знакома со своим женихом она была не слишком долго, даже года не прошло с их первой встречи. Но он был со всех сторон прекрасной партией. Старше ее на несколько лет, симпатичен и по-житейски умен. Совместно с отцом они развивали небольшой бизнес.
Жизнь сияла радужными красками. Правда все изменилось, стоило им только начать жить вместе.
День за днем Ира осознавала, что повторяет судьбу своей матери, полностью находящейся под гнетом второго супруга. Вроде бы и мягко, но категорично будущий муж пытался диктовать Ирине практически все — от внешнего вида до правил ведения домашнего хозяйства. А когда он завел разговоры о том, что ей следует доработать до декрета и написать заявление на уход, девушка поняла - уходить ей действительно нужно. Но не с места профессиональной службы.
Мать назвала ее глупой и поддерживать в «капризах» категорически отказалась. Несостоявшийся супруг устроил за ней настоящую слежку и охоту. Подстерегал ее везде, где только было можно. Упрашивал вернуться, умолял и даже угрожал. Но девушка не дрогнула и не позволила себе испугаться. Страх жизни с диктатором, на которую она насмотрелась в детстве, оказался гораздо сильнее.