Невеста воина, или Месть по расписанию

Звездная Елена

Он обнял одной рукой, второй с силой притянув к себе, схватив за волосы… Он дышал хрипло и с трудом… Он целовал больно и жестко, как зверь, дорвавшийся до добычи… А меня трясло, лихорадило, колотило от нахлынувших ощущений… Я кусала его губы, ощущая привкус крови во рту, я вцепилась в его плечи, чувствуя, что раню ногтями, я не могла остановиться, даже если бы захотела. Но я не хотела! И эти терзающие поцелуи, эта первобытная, почти животная страсть, эти объятия, от которых было почти больно, сводили с ума похлеще самого крепкого алкоголя! Он сжимал меня с такой силой, что было почти больно, но я хотела сильнее.

Он целовал с такой алчной жадностью, что вкус его поцелуя давно стал с привкусом крови, но мне хотелось большего. Он что-то шептал в приступе полубезумной страсти, но я не слышала и приникала к его губам, стоило ему хоть немного отстраниться… Я слышала каждый его стон, ловила их, как капли живительной влаги, как инъекции жизни, как шанс, что дается лишь раз. И я потерялась в нем. Абсолютно и полностью утратив связь с реальностью, и хотелось лишь одного — ощутить его силу, голод желания, почувствовать его в себе. До боли хотелось принадлежать ему полностью, как тогда, в наш единственный раз… И все, это было как старт невероятным, захватывающим гонкам безграничной страсти. И я отдалась нахлынувшим чувствам, безудержной страсти и умелым прикосновениям лучшего из гонщиков, и он целовал меня — плечи, руки, грудь — прямо на мосту, под светом ярких фонарей, под порывами крепчающего ветра, удерживая на руках мое изгибающееся от нахлынувших чувств тело…

А потом нас прервали!

Подло и жестоко! Правда, я не слышала ничего, но мой воин неожиданно остановился, прижал мою голову к своему плечу, не позволяя увидеть тех, кто подошел. Да я и не знала, кто там приблизился, пока не услышала почтительное:

— Шаэс вакрайхо.

Я не слышала их шагов, потому что в ушах словно билось сердце. А еще я ощущала, как мощно бьется сердце моего светловолосого воина и…

И вот тут до меня дошло случившееся!

Дошло со всей неприглядной очевидностью!

Я только что абсолютно сама бросилась на мужика! Я сама… с разбегу! И распухшие от безумного поцелуя губы раза в два больше нормальной величины пылают и пекут, но это мелочи, потому что…

— О, бракованный навигатор, — простонала вконец несчастная я.

У него же три жены! Три! Целых три жены!

— Ты, — я оторвалась от него, возмущенно посмотрела в потемневшие синие глаза и выдохнула: — Кобель!

— Что?! — удивленно прошептал синеглазый и блондинистый.

— Ты — кобель! — пояснила я. — Три жены — это перебор, мужик. А детей у тебя сколько, а?

Следующее, что сделал воин, это приказал кому-то:

— Даэт шэ.

Я резко обернулась и узрела прибалдевшие рожи семи беловолосых воинов в белых костюмах, которые поклонились и отступили в темноту, причем столь бесшумно, словно тени, но они ж явно живые. То есть меня, мой бег и мой крышеснос эти видели!

Почувствовала, что краснею! Вся!

И стыдно так стало!

И…

— Посмотри на меня.

Не просьба — приказ. Спокойный в своей ярости приказ, которому нельзя не подчиниться. И я как-то сразу восприняла его слова как команду к действию и взглянула на тар-эна прежде, чем поняла, что уже подчиняюсь каждому его слову.

Осознание накрыло, едва наши глаза встретились… И я вздрогнула, увидев спокойный, чуть затуманенный взгляд темно-синих глаз, и так же спокойно тар-эн спросил:

— Три жены?!

Почему-то краснею под его взглядом, а еще чувствую, как его руки сжимаются сильнее, стискивая в жадных крепких объятиях, и сердце бьется гулко и сильно. Но это руки и сердце, а взгляд спокойный, требовательный, причем требует исключительно ответа. И я почему-то даже ответила:

— Ну да… три… Или их больше? — И я вдруг такой несчастной себя почувствовала.

— Интересный вопрос. — Воин казался непробиваемо спокойным. — Очень интересный. Женщина, ты знаешь, кто я?

И вот теперь ярость. Холодная ярость отчетливо прозвучала в его голосе, а я… я тихо прошептала:

— Мне сказали.

Синие глаза потемнели от злости, и прозвучал еще один вопрос:

— Женщина, в Шоданаре ты знала, кто я?! — спросил почти с ненавистью.

А я… я опустила глаза и едва слышно ответила:

— Вот правда, если бы знала, я бы никогда туда не пошла…

Он вздрогнул. Всем могучим телом вздрогнул, схватил за подбородок, приподнял, заставляя взглянуть в его лицо, и хрипло спросил:

— Тогда зачем?

А я смотрела на него завороженно, как кролик на удава, и переспросила, не отрывая взгляда:

— Зачем что?

Глаза сузились сильнее, и он почти прорычал:

— Зачем?!

А я смотрела на него, вконец потерявшая нить его рассуждений и связь с реальностью и…

— Так не бывает, — нервно сглотнула, скривилась от привкуса крови и уже задумчиво повторила: — Такого просто не бывает… — растерянно оглянулась, вспоминая, как я здесь очутилась и с чего вообще прибежала, и как-то совсем тихо прошептала: — Да что со мной?!

И я вдруг отчетливо поняла, что все это вообще ненормально. Что я бежала, бежала к нему и набросилась на него как голодный зверь, или он на меня так же, а теперь…

— Женщина, — позвал тар-эн, и я вновь посмотрела на него, — что происходит?

— Я не знаю, — осторожно отстранилась от него и совсем жалобно попросила: — Отпусти, пожалуйста.

Отпустил. Я стояла меньше секунды, а после медленно опустилась на корточки и привалилась спиной к холодным камням перил. Меня трясло. Странная слабость, шум в ушах, дрожь в теле. Что происходит? Нет, все понимаю — психологически день выдался непростым, может, дело в стрессе, но слабость откуда?

А сверху прозвучал вопрос:

— Ты знакома с офицером разведки Гаэры?

— С Деймом? — уточнила я, все еще пытаясь понять, что со мной происходит. — Да, давно уже. Ну, не совсем давно, но…

В голове зашумело сильнее. Прижала пальцы к вискам, пытаясь прийти в себя.

— А с Дьяром МакВаррасом? — последовал следующий вопрос.

— Что? — вскинув голову, попыталась посмотреть на воина, но увидела только его ноги. Встала и тут же оперлась о перила — меня почему-то шатать начало.

А воин вдруг тихо спросил, точнее, это был не вопрос, просто печальное утверждение:

— Так, значит, разведслужба Гаэры… И чего же ты добивалась, девочка?

Удивленно смотрю на воина. Тот, ничуть не смутившись, склонился надо мной и прошептал:

— Чего ты хотела добиться, разделив со мной постель?!

Нахмурилась, задумалась и осторожно спросила:

— Это была постель? — ответа не дождалась и прошептала: — А за палатку прости, если все так принципиально, могу заштопать, хотя шью я отвратительно, если честно.