Невеста зимнего духа
Шрифт:
Передумав пока что возвращаться к часовне, я направился к маленьким красным пятнам, которые оказались…
…цветами.
Не поверив своим глазам, я наклонился и дотронулся до одного из нежных зеленых лепестков.
Подснежник. Настоящий подснежник, только почему-то красный. Словно цветки обмакнули в кровь. И почему-то в декабре.
Росли подснежники небольшой стайкой вокруг ровной и статной березы. Чуть поодаль раскинулись целая роща молодых осинок, которые без листьев были немного похожи на березу.
Я снова перевел взгляд на красные подснежники.
– Что ты здесь делаешь? – раздался позади голос, похожий на раскат грома.
Если бы я мог удивляться, то непременно бы удивился. Да так, что рот бы приоткрылся. Потому что, повернувшись, я увидел Кирилла Васнецова – моего одноклассника, который ненавидел меня больше всех.
В третьем классе он подкараулил меня за углом и, толкнув, хотел было меня избить, но у него это не вышло. Я схватил его за ногу, подмял под себя и, заломив руку ему за спину, но не рассчитал силы и вывихнул ее. От его матери и моего дяди мне сильно досталось. Однако с того дня Кирилл больше не донимал меня. Физически. Морально же он занимался этим каждый день вплоть до выпускного, но это меня совсем не заботило. У меня и так была репутация бесчувственного монстра, что мне до якобы обидных слов какого-то слюнтяя?
– Что ты здесь делаешь? – повторил Кирилл, сверля меня острым взглядом льдисто-голубых глаз.
Раньше цвет радужки у него был другим, тусклым и серым, как небо надо мной. Может, это снег так отсвечивает? Или он зачем-то линзы нацепил?
– Привет, Кирилл, – поздоровался я. Своим врагом я его не считал, потому что не умел обижаться, злиться и ненавидеть. – Я заблудился, давно не был в деревне.
Васнецов склонил голову на бок, как птица, и сощурил льдисто-голубые глаза. На мгновение мне даже показалось, что он похож на того ворона, что клевал ягоды рябины – черноволосый, дерганый и с похожим цветом глаз.
– Я тебя знаю, – ни столько спросил, сколько констатировал Кирилл.
– Демид Агатов. Вместе в школе учились. – Он что, последние свои мозги растерял?
– А, Демид! – тонкие губы Кирилла растянулись в улыбке. Взгляд же так и остался холодным. – Не узнал тебя. Богатым будешь!
– Да вроде я не так уж изменился за два года, чтобы меня не узнать, – заметил я.
Кирилл усмехнулся и подошел ко мне. У него даже походка изменилась, стала более уверенной, твердой и в то же время изящной, как у хищника. Или мне просто кажется?
– Я как раз пару лет назад в аварию попал. Головой ударился, и как заново родился. Ничего не помню.
– Ах, вот оно что, – понимающе кивнул я. Ну, теперь все встало на свои места. – И школьные годы не помнишь?
Кирилл качнул головой.
– А что, есть, что вспомнить? – льдисто-голубые глаза внимательно следили за каждым моим движением.
– Да нет. Обычные годы, – пожал плечами я. Покосившись на цветы, я спросил: – Они настоящие?
– Настоящие.
– Разве они могут в декабре расти? Да еще и такого цвета.
– Как видишь. –
– Почти, – кивнул я. – Проводишь до деревни?
– Конечно. – Кирилл зашагал по протоптанной мной тропинке. – Удивительно, как ты в это место забрел. Обычно сюда никто не приходит из деревенских. Они это место стороной обходят.
– Так я уже два года как не местный, в городе живу, – напомнил я ему, глядя, как мы идем по моим старым следам. Следов же Кирилла, ведущих к роще, видно не было – только новые, которые перекрывали мои старые.
– И что? За два года забыл куда ходить можно, а куда нельзя?
– Меня в этом никто никогда не ограничивал.
Кирилл остановился, просканировал меня с ног до головы своим холодным взглядом и хмыкнул.
– Ну да, ты же сиротка, а дядька твой – алкоголик, которому до тебя не было дела. – Помолчав немного, он добавил: – Местные так говорят.
Если бы я мог, то непременно обиделся на его слова. Правда глаза колет – так всегда говорит баба Шура. Дядя мой и правда был алкоголиком, и ему действительно было плевать на меня. Даже больше: он меня ненавидел.
Так что все верно местные говорят, и оспаривать истину я не мог. Как говориться, о мёртвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды.
– Мы правильно хоть идем? – сменил я тему.
– Думаешь, я тебя на корм волкам веду? – оскалился Кирилл.
– Думаю, что ты заплутал.
– Я этот лес как свои пять пальцев знаю. С закрытыми глазами могу в любой сезон ориентироваться.
– Да что ты? Тогда почему следов твоих не видно? Или ты прилетел к той роще? К тому же ты сказал, что потерял память после аварии.
Кирилл снова остановился и одарил меня насупленным взглядом.
– Следы мои снег припорошил, – буркнул он спустя некоторое время.
– Не заметил, чтобы он шел.
– Потренируй свою внимательность.
Спустя минут десять ленивых перебранок перед нами будто из сугробов выросли заснеженные деревенские домики.
– Ну вот, любуйся, – довольно произнес Кирилл, небрежно махнув рукой на деревню.
Я задумчиво осмотрел дома, которые будто бы видел впервые – иногда так бывает: смотришь на приевшуюся уже картинку и находишь в ней что-то новое, незнакомое. Примерно такое же было сейчас со мной. Место, в котором я родился и жил восемнадцать лет словно бы выглядело иначе. В нем что-то изменилось, и я никак не мог понять, что именно.
– А когда мы успели пройти часовню? – поинтересовался я, вертя головой по сторонам. Не мог я ее не заметить.
– Мы шли в обход, – буркнул Кирилл, выйдя на притоптанную деревенскими тропку. – И вышли с другой стороны.
Так вот почему деревня показалась мне другой. Просто изменился ракурс, с которого я на нее смотрел.
– Зачем? – не понял я. – От этого же путь длиннее в два раза.
– Чтоб волки тебя за задницу не укусили.
Проследив за тем, как Кирилл, притоптывая, стряхивает с обуви снег, я нехотя произнес: