Невидимка должна умереть
Шрифт:
Только не они…
Оставшись наедине с посылкой, я попробовала определить по весу, что внутри неё. Оно объёмное и при этом не очень тяжёлое.
Когда я вскрыла её, то закричала. Да, мне было страшно, но дело не только в страхе – немалую часть моих эмоций вызвало одно странное чувство… Мать не учила нас особо в них разбираться… Смесь горечи утраты, чувства обречённости и чего-то ещё, а поверх этого всего эффект неожиданности.
Доставленная вещь – это обгоревший череп, на правой стороне которого зияет большая дыра.
– Братик… – я часто его вспоминаю, иногда плачу, но сейчас… Истерика, каких у меня давно не было: ведь они тут, они меня нашли, они прислали мне его кости, и именно они убили его несколько лет назад.
Почувствовав, что выплакалась, и эмоции теперь не полностью перекрывают мой разум, я снова посмотрела в коробку и сдвинула череп. Под ним лежала моя фотография, сделанная день назад, в парке, той маленькой девочкой, и в правом верхнем углу картинки написана буква «С».
Она пришла за мной, и уже видела вживую. Как можно было не признать её сразу? Итак, Стрида на охоте. Младшая сестра где-то возле меня, и скоро попытается меня убить. Но есть же ещё и юноша…
На обратной стороне фотографии оставлена записка: «Мама передаёт привет. Скоро вы увидитесь в Аду. А.»
«А» и «С», Аласт и Стрида, самые младшие из нас. Это будет трудно, но возможно. Стоит стать невидимой, как они тут же меня упустят, я всегда их оставляла в дураках. Да, да… их ещё можно обойти.
Я стала упаковывать самое необходимое, как услышала то, что сломало мою надежду на спасение: необычный звук.
Незнающие назовут это криком зверя, но есть один нюанс – звук сопровождается мерцанием света. Как только звук стих, освещение сразу пришло в норму, но не для всех… Выглянув в окно, я убедилась в этом: дома напротив были объяты темнотой.
Всё настолько плохо, насколько вообще возможно: Аксиом и Теорем здесь, и им известно, где я нахожусь. Да они ещё и не одни.
– Чёрт! – тут я начала ругаться и крыть их почём свет стоит.
Закончив выплёскивать эмоции, для чего мне хватило десять полных неприятных интеллигентным людям слов, я продолжила собирать вещи.
Вся семейка в сборе, прекрасно…
Когда всё было укомплектовано, я стала невидимой, вместе с одеждой и вещами, и побежала к выходу. Я могу продержаться в таком состоянии максимум минут тридцать без передышки, поэтому на счету каждая секунда. Эти гадёныши могут быть везде, их всю жизнь тренировали убивать и искать жертву, они могут следить за моим номером уже сейчас, и готовиться искать меня поблизости, перехватить меня на выходе или ещё как-то испортить мне жизнь.
Впрочем, стоило мне добежать до входной двери, как я поняла, что никуда не выйду – при моём приближении воздух в дверном проёме зеленел. Это мамин фокус: разотри кость младенца, полей щенячьей кровью, кинь волос интересующего тебя человека, добавь ещё несколько экзотических ингредиентов… Каких? Не помню… Раскидай в мешочках это снаружи и внутри здания, и появится магическое поле.
Поле это не простое – если избранная цель пройдёт сквозь него, то на несколько часов потеряет возможность колдовать, а в моём случае – исчезать.
И что мне теперь делать?
5. ??? 20** года (3)
Мы пили кофе.
– Ведьма, значится, – продолжил тот разговор собеседник.
– Да, такой была мама.
Сейчас старик видел меня, и в его глазах был неподдельный интерес. Хотя, кому б на его месте было наплевать.
– А что насчёт… остальных членов семьи?
– У меня четыре брата и две сестры. Было столько.
– То есть, кто-то уже… ну, умер?
– Да, двое.
– Давайте обо всех по порядку.
– Самый старший, Фламма. Меня с ним разделял один год.
– В прошедшем времени? Хм… Умер?
– Пять лет назад.
– Как это случилось?
– Фламма решил покинуть семью и жить своей жизнью. Матери это не понравилось, и она послала Аксиома и Теорема в погоню.
– Они тоже братья?
Дыхание начало учащаться.
– Именно. Они вернули Фламму домой, с кучей ран, порезов, укусов. До сих пор помню его загнанный взгляд. Аксиом и Теорем загоняли его медленно, играли, как кошка с мышкой, а когда им надоело, они и привели Фламу к матери.
– Она убила собственного ребёнка?
Эмоции рвались наружу.
– Нет, она сказала младшим это сделать. Его голову пробили арматурой, а затем его, ещё живого, сожгли. Перед этим они его мучили, жутко вспоминать.
Что с его взглядом? Он заметил? Да, заметил.
– Вам подать платок? – сочувственным тоном спросил собеседник.
– Да, пожалуйста, – никогда ещё не плакала по братику при посторонних.
Когда слёзы кончились, я допила кофе.
– Почему ему досталось такое… ну, странное имя, понимаете? – спросил старик.
– Flamma, на латыни значит пламя. Он умел дышать огнём, почти как дракон.
– И с какого возраста он начал это делать?
– Будучи совсем ребёнком, мать называла нас не сразу, только когда проявлялся дар.
– Что-то ещё хотите сказать… что-то касательно Фламмы?
– Да, хочу. Я вторая в этой семье, и лишь он заботился обо мне, защищал перед мамой, да и перед младшими. Он единственный, кого я там любила, но эти животные… При первой же возможности я сбежала, и мне удалось продержаться гораздо дольше братика.
Он звал меня, но я струсила. Может, будь нас двое, мы бы скрылись от Аксиома и Теорема?
– Значит, за ним охотились сразу двое?
– Ну… В принципе, да. Аксиом и Теорем.
6. 16 сентября 2024 года (2)
Подвал, вот что. Если я вырою тоннель, то смогу обойти это дурацкое волшебное поле, стать невидимой и исчезнуть. Последующие поиски меня вновь будут длительными, если им вообще ещё получится найти меня.
Из себя подвал представлял просторное помещение, с несколькими рядами стеллажей, заполненных едой, инструментами и всем этим отельным барахлом. В углу, всего в метре от стены, стоит здоровый ящик, за которым я вполне могу прятаться и без невидимости, а ещё тут можно рыть.