Невидимка. Идеальные убийства
Шрифт:
— Эмми, — говорит он с фальшивым состраданием в голосе, но его глаза при этом блестят. Он уже пытается вывести меня из себя.
— Вы не ответили ни на одно из моих электронных писем, — говорю я, садясь на стул.
— Да, действительно, не ответил ни на одно, — произносит он, даже не пытаясь оправдываться за то, что игнорировал меня.
У него в этом нет необходимости: ведь он босс, а я всего лишь один из рядовых сотрудников. Более того, сейчас я, черт побери, даже и не полноценный сотрудник — я сотрудник, который находится в неоплачиваемом отпуске и карьера которого
— А вы их хоть читали?
Дикинсон достает из ящика своего стола шелковую тряпочку и начинает протирать очки.
— Я их просмотрел, и этого было достаточно, чтобы понять, что речь идет о серии пожаров, — говорит он. — Пожаров, являющихся, по вашему мнению, делом рук гениального преступника, которому удалось подстроить все так, что эти пожары кажутся никак не связанными друг с другом.
В общем-то да.
— Что я прочел полностью — так это статью, напечатанную недавно в «Пеория таймс» — местной газетенке, выходящей в одном маленьком городке в Аризоне, — добавляет он с кислой ухмылкой.
Он берет со стола распечатку этой статьи и начинает читать вслух отрывки из нее:
— «По прошествии восьми месяцев с момента гибели сестры Эмми Докери в результате пожара в жилом доме она все еще продолжает наседать на полицейское управление Пеории, пытаясь убедить его в том, что смерть Марты Докери была не случайностью, а убийством». А-а, вот еще: «Доктор Мартин Лэзерби, заместитель судебно-медицинского эксперта округа Марикопа, настаивает, что все признаки, выявленные экспертами, явно свидетельствуют о том, что смерть в данном случае наступила в результате случайно начавшегося пожара». Но больше всего мне понравилось вот это высказывание их начальника полиции: «Она работает в ФБР, — сказал он. — Если она абсолютно уверена в том, что это было убийство, почему она не обратится в свое ведомство с просьбой расследовать данное происшествие?»
Я ничего на это не отвечаю. Данная статья — полное дерьмо: газетчики попросту приняли сторону полиции и вообще в этой статье никаких моих доводов не привели.
— Это заставляет меня всерьез задуматься о вас, Эмми. — Дикинсон скрещивает пальцы и собирается с мыслями с таким видом, как будто хочет рассказать что-то поучительное ребенку. — Вы проходили курс лечения, Эмми? Вы в этом очень нуждаетесь. Мы, конечно, с радостью вернули бы вас на ваше место, но только после того, как заметим какие-нибудь положительные результаты лечения.
Произнося эти слова, он с трудом сдерживает улыбку. Между нами произошел неприятный инцидент: именно он по дисциплинарной линии обвинил меня в «неуместном поведении», за которое меня затем отстранили от выполнения моих обязанностей — а если выражаться бюрократически-юридическим языком, отправили в «неоплачиваемый административный отпуск». Мне еще семь недель находиться в этом отпуске, но даже когда он закончится, меня ждет испытательный срок продолжительностью шестьдесят дней. Если бы у меня недавно не погиб близкий родственник, то меня, наверное, попросту уволили бы.
Ему известна настоящая причина того, почему меня так наказали в дисциплинарном порядке. Она известна нам обоим. Поэтому он насмехается надо мной сейчас здесь, в своем кабинете. Я же не могу позволить ему вывести меня из себя. А ведь именно этого он и добивается. Он хочет, чтобы я вспылила, и тогда он сможет заявить начальству, что я еще не готова вернуться к работе.
— Кто-то разъезжает по стране и убивает людей, — говорю я. — Вот что должно беспокоить вас независимо от того, прошла я курс лечения или нет.
Его глаза суживаются. В данной ситуации ему от меня ничего не нужно — это я пришла о чем-то просить. Поэтому он выбрал применительно ко мне вот такой способ издевательства — сидеть с поджатыми губами и упрямо твердить одно и то же:
— Сконцентрируйтесь на своем выздоровлении, Эмми. А заботиться об обеспечении правопорядка предоставьте нам.
Он то и дело повторяет мое имя. Я бы предпочла, чтобы он плевал в меня и обзывал нехорошими словами. И он это знает. Такое поведение с его стороны — пассивно-агрессивный вариант издевательства. Вообще-то я не была уверена, что он согласится принять меня сегодня без предварительной записи на прием. Теперь же я осознаю, что он, возможно, с нетерпением ждал моего прихода, чтобы поизмываться надо мной и посмеяться мне прямо в лицо.
Как я уже сказала, между нами произошел неприятный инцидент. Вот краткое его описание: Дикинсон поступил как свинья.
— Тут дело не во мне, — настаиваю я. — Тут дело в том типе, который…
— Вы сейчас испытываете чувство гнева, Эмми? Вы, по вашему мнению, можете справиться со своими эмоциями? — Он окидывает меня взглядом, в котором читается насмешливая озабоченность. — Дело в том, что ваше лицо начало краснеть. Ваши руки сжались в кулаки. Боюсь, что вы все еще не можете сдерживать свои чувства. У нас в штате есть консультанты, Эмми, если вы испытываете необходимость с кем-то поговорить.
Таким тоном говорят в ночной коммерческой рекламе услуг по избавлению от наркотической зависимости: «У нас есть консультанты, готовые поговорить с вами. Звоните прямо сейчас!»
Я осознаю, что разговаривать дальше не имеет смысла. Да и вообще приходить сюда было с моей стороны глупо. Было глупо надеяться на то, что он захочет меня выслушать. Меня, безусловно, ждал отказ. Я встала и развернулась, намереваясь уйти.
— Желаю, чтобы ваше лечение было эффективным, — громко говорит он мне вслед. — Мы все переживаем за вас.
Я останавливаюсь у двери и, оглянувшись, смотрю на него.
— Этот тип убивает людей по всей стране, — говорю я Дикинсону, уже взявшись за дверную ручку. — И проблема состоит не в том, что мы ищем его, но не можем поймать. Проблема состоит в том, что мы даже не осознаем, что есть кто-то, кого нужно поймать. Он для нас даже как будто не существует.
Дикинсон, ничего не говоря в ответ, всего лишь легонько машет мне рукой на прощанье. Я захлопываю за собой дверь.