Невидимки
Шрифт:
Если только в приближающейся машине обретался не лесник и не инспектор по охране дичи, решивший посмотреть, кому вздумалось браконьерствовать в заповедных угодьях, следовало ждать гостя, отряженного господином Беннеттом на разведку. Парень, должно быть, прилежно стерег поворот к Лизаниэми, а теперь мчался выяснять причину пальбы.
Оставалось подождать и посмотреть: промчится он мимо, изображая беспечного путешественника или загодя притормозит и проделает остаток пути пешком.
Шофер, безусловно, и не собирался изображать индейца, вступившего на военную тропу и скрадывающего подлых бледнолицых. Тем паче,
Рыцарский порыв заставил было моего наивного собрата убрать ступню с педали газа, но инстинкт самосохранения тотчас возобладал, автомобиль прибавил ходу и быстро удалился. Такой же фольксваген, как тот, покинутый мною в Хапаранде. Но, успел увидеть я, не красный и немощный, а синий и весьма прыткий...
"Порккала докладывает: разведка не обнаружила признаков неприятельской активности. Непонятный "ауди" застрял, по-видимому, в стороне от магистральной дороги; водитель - женщина. Сообщите, нужно ли возвратиться и подробнее изучить обстановку..."
Что-то вроде этого наверняка витало в эфире меж Порккалой и Лизаниэми. Немного погодя - миновало минут восемь, но мне показалось, будто геологическая эпоха прошла, - я понял: фольксваген возвращается. Беннетт, следовало думать, велел изучить обстановку досконально.
О`кей.
Следующий шаг выглядел очевидным. Обезвредить парня и заставить Беннетта призадуматься: что же, черт возьми, творится в окрестностях Порккалы? Сообщение с югом прервалось. Никаких новых сведений. Ничто не близится по шоссе. Ничто не пикирует из поднебесья. Ни слуху, ни духу - ни об агенте пропавшем, ни о Мэтте Хелме окаянном.
Если я хоть немного знал господина Беннетта, подобной томительной неизвестности он выдержать не мог. По крайности, не выдержал бы долго. А уж после доклада о перестрелке в лесах - и подавно. Беннетту наверняка начнет мерещиться глухой, зловещий бор, по которому движутся возглавляемые Хелмом армады вооруженных головорезов - и все, как один, стремятся в Лизаниэми, Беннеттовской кровушки алчут...
Болезненное, трусливое воображение заставит узурпатора плюнуть на сложную, тщательно подготовленную засаду и ринуться к месту происшествия лично, тем самым обращая упомянутую засаду против себя. Появится Беннетт, конечно, во главе штурмового отряда, не исключено, что прикатит верхом на башне тяжелого танка... Таким уж он уродился, голубчик.
И вот тогда, если я не просчитался, и успею занять выгодную позицию, и правильное оружие выберу - коллекция имелась очень обширная, - и приложу хоть чуток умственных усилий, господину Беннетту наступит каюк, и я выполню главное задание, полученное от Мака.
При условии, разумеется, что я истолковал командирские намеки верно.
По рассуждению моему, старина Мак отлично понимал бюрократические игры Беннетта, сознавал: соперник ждет не дождется возможности отомстить за прошлые поражения и обиды. Беннетт, понял Мак, только и ждет, пока серьезная служебная оплошность
А тут весьма кстати для Беннетта началось поветрие, сопряженное с многочисленными исчезновениями. Одна из похищенных личностей, безусловно, кое-что значила для Артура Мак-Джилливрэя Бордена. Ведь не случайно же выбрал он из десятков подобных случаев именно историю госпожи Бельштейн - Мак не любит инструктировать подчиненных наобум.
Он прозрачно дал понять, чем руководствуется, делая неописуемую глупость. Поседелый рыцарь весьма решительно поднял покоробившееся от времени копье, подхватил измятый в былых сражениях щит, препоясался верным заржавленным клинком и ринулся выручать прекрасную даму своего сердца.
Заодно, кстати, и решить загадку: кто похищает безобидных граждан, зачем похищает, и где содержит.
А если я оплошаю или погибну, хотел сказать Мак, знай, кого нужно выручать, и выручи. Коль скоро еще возможно будет выручить...
Но пока что задача моя сводилась к иному. Покидая кабинет и принимая командование операцией "Невидимки" на себя, делаясь добровольной приманкой. Мак понимал, что Беннетт метнется на освободившееся местечко проворней проголодавшегося тигра. И немедля примется упрочивать достигнутое положение, применяя недозволенные методы, ибо временно возглавит организацию, исключительно для работы означенными методами созданную.
И позаботится о том, чтобы ни Мак, ни пропавшие из виду верные оперативники больше не объявились.
"Очень вероятно, - подумал я, - что на подобный оборот событий и надеялся мой непосредственный начальник. Устав дожидаться Беннеттовской глупости, Мак преднамеренно выманил его в открытое поле. И, отлично понимая, какая травля начнется в тот же день, позаботился пустить противника по совершенно ложному следу, в абсолютно другом направлении. Подсунул Астрид Ватроуз, Карину Сегерби, да меня в придачу".
Если напыжиться да похвастать, можно было бы заявить: меня избрали, как наилучшего из наличествующих агентов; а еще потому, что Беннетт в этом случае наверняка должен был утратить последние крупицы здравомыслия - чересчур яростно ненавидел меня после приключений в Санта-Фе. Но действительность была, судя по всему, гораздо прозаичнее.
И назидательнее.
Для меня.
Мак не допустил неразумного Эрика к работе над важнейшим заданием, отправил на другую сторону Атлантики поработать заурядной наживкой лишь оттого, что именно я, олух беспечный, не позаботился пристрелить Беннетта, имея полную возможность это проделать. Почел субъекта обезвреженным... И теперь полагалось выправить свершенную ошибку собственной парой рук.
Или только правым указательным пальцем - как дело повернется...
Однако синий фольксваген уже тормозил подле поворота к ферме, и раздумья следовало отложить.
Шины зашуршали по гравию, потом зачавкали, увязая в жидкой грязи. Потом фольксваген достиг, наконец, поросшего травой участка и остановился. Водитель открыл дверцу, вышел, сделал пару шагов по направлению к "ауди".
– Увязли, сударыня?
– спросил он вежливо. Ответа не последовало. На еще худшем шведском языке, нежели мой, шофер повторил: