Невидимки

Литтл Бентли

— Буду, — тихо сказал он и добавил: — Берегите себя.

Я чуть не расплакался, по щеке потекла слеза и я не успел её смахнуть. Я посмотрел на Фелипе и, поддавшись внезапному порыву, крепко его обнял.

— Ты сам себя береги.

— Ага.

Я сел в машину.

— Прощай, — обратился он к Джейн. — Мы не так много времени знакомы, но мне кажется, я знал тебя всю жизнь. Когда мы странствовали вместе, Боб постоянно о тебе говорил. Он тебя очень любит.

Джейн улыбнулась.

— Я знаю.

Они пожали друг другу руки.

Я завёл машину и отъехал

со двора. Я бросил взгляд на Фелипе. Тот помахал рукой.

Я тоже помахал ему.

— Прощай, — сказал я.

Когда мы отъезжали, он побежал за нами, и продолжал бежать, пока мы не ехали по дороге из города. Когда мы выехали за пределы Томпсона, он встал посреди дороги и принялся нам махать.

Я посигналил ему в ответ.

Мы ехали на восток, пока Фелипе не исчез за горизонтом, а Томпсон не превратился в маленькую, едва различимую точку.

17.

Пока мы не нашли постоянно жильё, нам приходилось селиться в мотелях.

В Лагуна Бич не было ни одного подходящего необитаемого дома, поэтому мы отправились на побережье, в городок Корона дель Мар.

Поначалу, я предполагал, что мы найдём понравившийся дом и будем жить там в своё удовольствие. Я думал, что не было никакого смысла искать собственное жильё. Решил, что жить по соседству с кем-то ещё окажется довольно удачной идеей. Мы были бы там, как призраки. Весьма забавно вышло бы.

Поэтому мы поселились в огромном особняке с роскошным видом на океан, принадлежавшем одной пожилой паре. Мы заняли комнату для гостей и мылись в гостевой ванной. Когда хозяева ложились спать, мы выходили на кухню.

Однако нам стало некомфортно жить по соседству с другими людьми, становиться свидетелями их личной жизни. Мне было неприятно наблюдать за людьми, которые думали, что их никто не видит, видеть, как они чешутся, слышать, как они бормочут что-то себе под нос, позволяют проявляться своим искренним чувствам. Так что мы переехали поближе к берегу, в Пасифик Пэлисейдс, где, наконец, нашли шикарный дом, принадлежавший некогда популярному артисту, у которого недоставало средств на оплату счетов. Дом уже два года как был выставлен на продажу.

Туда мы и заселились.

Дни шли своим чередом. Мы просыпались за полдень, большую часть дня проводили на пляже, вечером читали или смотрели телевизор. Было приятно, но я постоянно задавался вопросом: в чём смысл всего этого? Идея Фелипе о том, что у нас была какая-то особая судьба, что мы были созданы для чего-то особенного, меня никогда не прельщала, однако я не мог отделаться от мысли, что мой жизненный путь должен куда-то в итоге привести, что в моем существовании был какой-то смысл, какая-то цель.

Но ничего этого не было.

Не было никакого смысла. Мы жили, мы умирали, а в промежутке пытались что-то сделать. И всё. Точка. Не было ничего, что можно было бы выделить из серии разрозненных эпизодов, называемых моей жизнью. Моё появление на свет ничего ни для кого не изменило.

А потом Джейн сказала, что беременна.

И всё изменилось.

Вот он — смысл, решил я. Может, я оставлю след в истории,

а может и нет. Но после меня останется ребенок и то, кем он станет, зависит от меня и от Джейн. И, возможно, наш ребенок сыграет значительную роль в этом мире. А, может, и нет. Но может, его или её ребенок сыграет. И, что бы ни произошло, как далеко бы ни протянулась эта цепочка, начало будет положено мной.

У меня появилась цель.

Я вспомнил слова Ральфа о том, что дети Невидимок сами всегда становились Невидимками. Я рассказал об этом Джейн, но ни ей, ни мне не было до этого никакого дела. Она заявила, что жизнь в Пасифик Пэлисейдс ей не нравится, ей хотелось, чтобы наш ребенок рос в иных условиях, поэтому мы снова переехали, на этот раз поближе к берегу, в дом в Кармеле.

Первый триместр прошел успешно, мы с Джейн чувствовали себя счастливыми как никогда прежде. Мы попытались выйти на связь с её родителями, но те нас не видели и не слышали. Мы, конечно, ожидали подобного, но результат нас всё равно разочаровал. Впрочем, ненадолго. Нам было чем заняться, было чему радоваться. Мы зарылись в книги в поисках подходящего имени. Читали руководства для молодых родителей. Крали детское питание, мебель, одежду.

Мы подолгу гуляли вдоль берега, но со временем, когда живот Джейн стал больше и она начала быстро уставать, она стала заниматься упражнениями на дому. Мне она сказала, чтобы я продолжал гулять и хоть поначалу я противился, в итоге я согласился. Она сказала, что не хотела привязывать меня к своему состоянию. Ещё она признала, что ей хотелось побыть одной, чтобы я не болтался постоянно возле неё.

Я понимал её желания.

Одиночные прогулки по пляжу даже начинали мне нравиться.

А потом произошел тот случай.

Я прошел больше километра по песку и собрался уже повернуть обратно, когда заметил странное возмущение в воздухе. Я подался вперед и сощурился.

Вдали, на песчаном горизонте виднелась полоска фиолетового леса.

Сердце дернулось в груди. Я покрылся холодным потом, дыхание сперло. Я быстро побежал обратно к дому. Добравшись, я взбежал на крыльцо.

Джейн отчаянно визжала, взывая ко мне.

Прежде мне не доводилось слышать, чтобы она так кричала. Я никогда не думал, что в её голосе могло быть столько ужаса, но я слышал её и у меня внутри всё сжалось от страха. Я замер, боясь пошевелиться, но совершил над собой усилие и вошел в дом.

— Боб! — кричала она.

Через коридор я влетел в спальню.

Там я встретил убийцу.

Он сидел на нашей кровати. Он сорвал с Джейн одежду, уселся на неё сверху и прижал к её горлу лезвие ножа. Каким-то образом ему удалось выжить, вернуться и выследить нас.

Краем глаза он заметил меня и повернулся.

Его ширинка была расстегнута, наружу торчал эрегированный член.

— А, вот и ты. — Он ухмылялся. — А я всё жду, когда ты явишься. Хочу, чтобы ты посмотрел, как твоя женушка будет мне отсасывать. — Он потянулся в сторону, взял её порванные трусики, зарылся в них носом и принялся их нюхать. — Ммммммм, — протянул он. — Свеженькие.