Невидимое зло

Ридпат Майкл

— Я думал, что у Фредди Стенкампа есть кандидат.

— Да, есть. Пауль Стрейдом. Он разумный человек, с хорошими связями, и мы примем его на следующей неделе, но речь сейчас о второй вакансии. Нет ли у тебя кого на примете? Человека… смотрящего в будущее, за тридцать и с хорошей перспективой роста?

Дю Туа кивнул:

— Понимаю. Я подумаю.

Виссер улыбнулся:

— Хорошо. Я беспокоюсь. Я хочу сохранить «Лагербонд» в неприкосновенности, чтобы он мог влиять на Южную Африку и в далеком будущем. Если мы уступим и начнем финансировать

безумцев типа Юджина Террбланша с его псевдосвастикой и нацистским приветствием или тех, кто хочет развязать третью бурскую войну, мы попросту обречены. Вопрос не в деньгах — их-то хватит надолго, но о нас станет известно, мы окажемся дискредитированы и, возможно, даже уничтожены. Но если мы направим свои средства на продвижение тех, кто не будет нам вредить, и дискредитацию тех, кто станет, наши усилия увенчаются успехом. Нация буров продолжит жить в Африке, где и должна.

— Однако теперь-то мы уже не совершим глупостей, подобных старым, верно? — спросил дю Туа.

— Пока я жив — нет, — заверил Виссер. — Но как бы хорошо я ни относился к Фредди и ни ценил за изворотливость, его взгляды на мир устарели. Он хотел бы жить в африканерской стране, причем не важно где: в Свободном государстве, Перте или Аргентине — небольшой полоске земли в Южном полушарии, где можно отгородиться от остального мира забором и провозгласить вечную власть белых. Но это не реальная, а очень опасная мечта. Я прав, Дэрк?

Дю Туа согласно кивнул:

— Мы можем выиграть у черных сражение, но в войне неизбежно проиграем: их больше нас в восемь раз.

— До сих пор нам все удавалось неплохо, — заметил Виссер. — Уже прошло двенадцать лет, как сменилась власть, а о нас по-прежнему никому не известно. Но бдительность мы терять не можем: средства должны направляться на управление и влияние. Вот почему операция «Дроммедарис» так важна. И сегодня она вступает в фазу, которая является кульминацией всех моих усилий на посту председателя «Лагербонда».

— Раз уж об этом зашла речь, — сказал дю Туа, взглянув на часы, — пора повидаться с человеком насчет денег для покупки газеты.

— Позволь, я буду вытирать.

— Да ради Бога!

Энн взяла кухонное полотенце и принялась вытирать тарелки, вымытые после завтрака. Сейчас уже наступило субботнее утро, а она вместе с семьей приехала вчера вечером. Они все не спеша позавтракали, а потом Уильям повез детей в бассейн в Ханстэнтоне.

— Я не знал, что Уильям тоже приедет, — сказал Кальдер. — Я, конечно, рад, но по твоему сообщению я понял, что ты собиралась приехать одна вместе с детьми.

— Так сначала и было, — ответила Энн. — Уильям сказал, что будет работать все выходные. Я разозлилась, решила взять детей и поехать к тебе. Ты сам знаешь, как они любят сюда приезжать, а мне хотелось сменить обстановку. Но надо отдать должное Уильяму — он все понял правильно, поручил работу партнеру и сказал, что тоже поедет. Я не могла ему отказать.

— Я этому рад, — сказал Кальдер. — У тебя

все в порядке? — Сестра выглядела усталой. Морщинки на ее лице стали заметнее.

Она вздохнула и провела рукой по коротким черным волосам.

— Не знаю. Наверное, нет, но, с другой стороны, чего еще ждать при двух детях и муже, который работает как заведенный все время? В мире полно других супружеских пар, живущих точно так же, а то и хуже. Работай я сама, это вообще был бы сплошной кошмар.

— А ты не жалеешь, что бросила работу?

— Если честно, то да. Но у меня не было выбора. Другие женщины, более собранные, наверное, смогли бы потянуть, но ты же знаешь меня. У нас и так постоянный хаос, Уильяму это совсем не нравится.

— Но ты же умела быть организованной, когда работала адвокатом!

— Наверное, — улыбнулась Энн. — Хотя, если честно, не так, чтобы очень хорошо. Помощник судьи меня просто ненавидел. Я всегда не успевала к началу и опаздывала. — Она яростно терла кофейную чашку. — Не знаю. Все утрясется. Я рада, что он выбрался с нами на выходные. Пока мы в состоянии совершать ради друг друга такие поступки, мы справимся.

— От отца есть новости?

— Я разговаривала с ним в четверг. Нет, он не упоминал, что только что вернулся со скачек.

— Извини. Ты же знаешь, что я волнуюсь.

— Да. Но больше мы сделать ничего не можем. Однако о миссис Палмер он говорил снова.

— Миссис Палмер? Не она ли преподавала в средней школе?

— И все еще преподает. Ее муж умер пару лет назад. Мне вдруг пришло в голову, что он слишком часто о ней говорит.

— Ты же не думаешь… — Кальдер взглянул на сестру.

Она хитро улыбнулась и пожала плечами.

— Это было бы удивительно, — заметил Кальдер.

— Удивительно — еще мягко сказано, — согласилась Энн. — Но пока это только наши домыслы. Поживем — увидим.

— Ну да! — Кальдеру никогда не приходило в голову, что их отец может снова жениться. Его жена умерла почти двадцать лет назад, и, хотя его регулярно приглашали в гости в качестве свободного мужчины, он никогда не давал повода усомниться в том, что не собирался ничего менять в своей жизни. Но кто сказал, что так будет вечно? В Келсо он был известным доктором, блеск в его глазах и приятная улыбка привлекали многих.

— А как дела у Тодда ван Зейла?

— Боюсь, без изменений. Все еще в коме.

— Его жена вернулась в Штаты? Я думала, она остановилась у тебя.

— Она еще здесь, в Норфолке. Переехала в гостиницу. Так всем удобнее, — ответил Кальдер.

— Надеюсь, это не из-за нашего приезда?

— Конечно, нет. Когда она поняла, что это надолго, то решила пожить там, где чувствует себя свободнее.

Кальдеру хотелось поделиться с сестрой неприятностями с Ким и Сэнди, но он не мог себя заставить признаться в том, что произошло. Его сестра могла понять и простить многое, но не все. Он сам не мог простить себе случившегося. Если бы только можно было скрыть все это от самого себя!