Невидимые миру слезы. Драматические судьбы русских актрис.
Шрифт:
«Сопровождающий» оказался первым секретарем ЦК комсомола одной из Прибалтийских республик. Потом повернулась к коротышке: «Простите, а вы кто?», тот поперхнулся от неожиданности. Потом долго и путано объяснял, на каком мероприятии их познакомили. Конюхова отмахнулась: «Да кого там только не бывает! Всех не упомнишь». Это уже был удар под дых!
«Колобок» (а это был Аджубей — всесильный зять Никиты Хрущева. — Прим. авт.) — побагровел, но сумел взять себя в руки. Мужчины увлекли Конюхову на банкет, проходивший в Георгиевском зале. После пары бокалов шампанского веселое настроение к нокаутированному Аджубею вернулось. Он, как это водится в их среде, легко перешел на «ты», покровительственно
— Итак, сейчас едем…
— Домой! — отрезала актриса.
Ему ничего другого не оставалось, как посадить ее в автомобиль и спросить:
— Куда прикажете, принцесса?
— Плющиха, №…
— А что там у тебя за квартира?
— Я живу в коммуналке, — с вызовом ответила Конюхова.
Когда они подъехали к ее дому, спутник галантно помог выйти Конюховой из машины, приобнял за плечи и, глядя в глаза, спросил:
— А хочешь стать народной артисткой Советского Союза?
Татьяна стряхнула его руки и, не отводя взгляда, сказала легко:
— Нет! Знаете, я горжусь тем, что всего, что есть у меня в жизни, добилась собственным честным трудом.
Через какое-то время ей позвонили и пригласили прийти с документами в серьезное учреждение, чтобы сделать пропуск в Кремль.
— А для чего он мне? — недоумевала Конюхова.
— Вы будете вести правительственный новогодний концерт.
Она помчалась по указанному адресу, ворвалась в помещение чуть не плача.
— Почему меня даже не спросили?
Все открыли рты от изумления:
— Вы понимаете, что это честь?
— Какая честь? Меня с мужем разлучают, как при крепостном праве, а вы говорите «честь»! Он что же, один будет сидеть в Доме кино, а я — здесь? Какой же это будет для нас праздник?
Посовещавшись, организаторы решили, что она проведет первое отделение, а после боя курантов ее отвезут к мужу.
— Тогда согласна.
— Я вышла на сцену Георгиевского зала в черном с золотыми полосочками платье. Я была в полной силе: такая тоненькая из себя, с золотыми волосами («Мерилин Монро отдыхает», как сказали бы сегодня. — Прим. авт.) И вдруг смотрю: передо мной спины правителей! Столы там стояли буквой П, и партийные шишки оказались к сцене задом. Я стою и молчу. Постепенно шум от разговоров и столовых приборов стал стихать. Зал напряженно замер. Тут Ворошилов наклоняется к Хрущеву и что-то шепчет на ухо. Тот: «А-а!», — и разворачивается со стулом лицом к сцене. За ним остальные. Тогда я звенящим голосом: «Начинаем концерт…»
Откуда это у меня — не знаю!
В кино Конюхова всегда панически боялась тиражирования. От многих главных ролей отказывалась, цепляясь за любую возможность сломать сложившийся стереотип восприятия.
— И от «Карьеры Димы Горина» я отказывалась наотрез: опять бригадир, опять строим коммунизм, опять «болты в томате», как теперь говорят о наших фильмах… Я не относилась к этому цинично, а просто исходила из своих данных. Получается только разница в месте действия и орудиях производства… Мне казалось, что я исчерпала обаяние. Я думала, ну, сколько же можно на одной краске? Ну, опять крупный план, я опять буду смотреть влюбленными глазами, — но ведь это то же самое лицо! Это все уже было!.. А я стремилась к недосягаемому, хотела совершенствовать себя в разных ролях, поэтому частенько и бросалась из одной крайности в другую!
Ей были интересны драматические роли, «с предысторией».
— Вот в фильме «Солнце светит всем» я совершенно другая. Я такую фантастическую биографию придумала этой женщине, провинциальной, слабой духом… Вообще, сценарий, как я его поняла, был гениальным: война прокатилась через жизнь и тех людей, кто был на фронте, и тех, кто оказался далеко от окопов, прошла через все семьи… Искалечила миллионы судеб. Моя героиня любит ослепшего мужа. По-своему желает ему добра, поэтому ее раздражает его упорство быть как все, стать учителем. Она понимает, что он ее не любит, и молча без проклятий и слез уходит. Силу ее чувства оценил и муж, и на прощанье говорит: «Прости». А она с такой мукой и понимаем в ответ: «Да, что ты, Коля!..» В этой истории нет правых и виноватых: всем трудно, всем больно…
Потом у меня появились такие работы, как в «Женитьбе Бальзаминова», где я — олицетворение тупости и полного идиотизма! «Пригвожденная к балалайке».
В приключенческом фильме «Таинственный монах» Конюхова играет роль умного и коварного врага. В 1968 году его посмотрели 37,6 миллионов зрителей, что вывело киноленту в число лидеров проката.
— После рождения сына я поняла, что наступил тупик. Отказалась от многих предложений, в том числе от «Вертикали». Сказала: «Да зачем вам Я нужна?» Я себя ощущала человеком, который переступил возрастной порог полудевушки-полуженщины. Я себя на сто процентов ощущала женщиной, внутренне перестроилась на другой характер, другое видение мира. И уже просто не могла играть разные там романтические увлечения.
Я тринадцать лет была без отпуска. Снималась из картины в картину. Ну, еще одна картина, ну тридцать шестая… А что меняется в моей творческой судьбе? Мне эти однообразные роли играть уже неинтересно. Сказала себе: «Стоп!» и поставила точку на кинематографе. Я решила: ведь есть же театр! А его я люблю до потери пульса! Так иди туда, играй, развивайся!
Так получилось, что театр сам пришел к ней.
— Я не ходила, не обивала порогов.
Как-то она пришла на спектакль Малого театра «Власть тьмы». Оказывается, за сценой ее появление вызвало целый переполох: «Конюхова! В зале Конюхова!»
— Я даже не могла себе представить, что мое присутствие в зале произведет такое впечатление на актеров Малого Академического театра! Это был 1959 год. Вот так тогда воспринимали киноактеров. Театры в то время находились в жутком состоянии, в загоне, «играли идеологическую роль» и были прислужниками партии… Но что-то уже стало меняться: Питер Брук приезжал с «Гамлетом», привозили «Порги и Бесс», Леонард Бернстайн приезжал со своим оркестром… Это было лучшее из лучшего — экстра-класс!
Можете себе представить, как это воспринималось нашими изголодавшимися зрителями!..
На следующий день после посещения театра в «персонажной» гримерной «Мосфильма» она оказалась рядом со смутно знакомым «молодым крепеньким мужичком». И узнала в нем одного из персонажей спектакля, виденного накануне. Тот говорит: «А вы вчера были у нас в театре. Ну, и как вам спектакль?»
— А я ведь врать не умею, и пошла-поехала!.. «Правду, правду и ничего кроме правды». Все разложила по косточкам: сказала, что мне понравилась, что не понравилось. Он помолчал, а потом говорит: «Спасибо. А вы что, любите театр?» «Да! Я в кино попала по невежеству», — отвечаю. Он ошалел: «Как вы можете так говорить? Вам кинематограф дал…» — «Да, мне кинематограф дал все: я полмира видела и письма получаю мешками, но театр люблю больше. Оказывается, я должна была быть в театре, но поздно это поняла, — я теперь, к сожалению, киноартистка».