Невидимый человек
Шрифт:
– Айвар! Как вы меня нашли?
– Я чувствую себя словно созданным для того, чтобы отыскивать тебя в лесу, милая моя.
– Но все же… Вы бежали за мной?
– Нет, шел пешком. Видишь, какой у меня широкий шаг. – Парень перешел под тень березы. Девушка не успела заметить, что при свете заходящего солнца его тело не отбрасывало тени. – Ну что, умница моя, наверное, ты не намереваешься среди ночи оставаться в лесу. И хватит меня бояться. Защиту, которую ты не нашла у родного дяди, я тебе обеспечу. Верь мне…
– Да я вас и не опасаюсь, Айвар. Только вот…
– Знаю, о чем ты хочешь сказать. Тебя удивило то, что было велено дожидаться вне дома.
Когда Айвар с девушкой дошли до сторожки, возле нее с хозяйским видом бродил только Тарзан. Завидя их, он стал проявлять безудержную собачью радость, прыгая вокруг них. Как бы извиняясь за недавнее поведение, он особенно ласкался к Азалии.
– Азалия, у тебя очень усталый вид. Сходи, если не трудно, вниз к ручейку и освежись. Тарзан, проводи Азалию, слышишь?
«Я-то слышу. Только девушка на меня в обиде. Из-за того, что я не пустил ее в дом».
– Девушка на тебя зла не держит. Так ведь, Азалия?
– На такую умную собаку разве можно долго обижаться?! Пошли, Тарзан. Я скоро, Айвар.
Когда девушка скрылась из виду, Айвар, облегченно вздохнув, посмотрел в окно. Там, на кровати, в совершенно неподвижной позе лежало тело Айвара. Девушка, конечно, не могла знать, что если бы она вошла в дом и обнаружила его, то Айвар бы погиб.
9
Савелий пришел в себя только в машине.
– Скажешь или нет, куда ты дел документы? – Альфред был разъярен. Каждый раз, вспоминая, что мешок с деньгами, который был уже почти у них в руках, бесследно исчез, он приходил в ярость.
Тот, как круглый дурачок, протер глаза, ощупал голову. Видимо, пытался выяснить, не отрасли ли на его лысине густые волосы после только что случившегося события.
Альфред, вне себя от злости, крутил баранку то в одну, то в другую сторону, и машина дергалась. К тому же он готов был крепенько потрясти Савелия за несуществующую бороду. От этой плохо управляемой чертовой колесницы шарахались и безропотно прижимались к краю дороги даже большегрузные КамАЗы.
– Не з… не знаю, Альфред. – Савелий, наконец, заговорил. Заикаясь и спотыкаясь на каждом слове, он пытался что-то объяснить. – Двери ведь были зап… заперты. Сам проверял. Вошел сквозь стену, не поверишь. Человек… человек – нечеловек, вроде похож на мужика. Я и застыл, не зная, что делать. Он схватил документы… снова вышел сквозь стену и был таков.
– Ты эти сказки детям рассказывай. Куда девал бумаги? – Альфред остановил машину на обочине. – Не скажешь – обижайся на себя. Хочешь тайком от меня денег заработать? Не выйдет! Если обнаружится, что бумаги были у тебя, добра от меня не жди.
– Ты что… Что я буду делать с ними? В этом я не разбираюсь.
Альфред замолчал, не зная, что делать дальше. Савелий – человек простоковатый, он и сам не верит, что этот примитивный тип способен на такие поступки. А то, что он клянет его, так это больше для острастки. Видя его состояние, Альфред окончательно убедился, что Савелий к этой истории отношения не имеет. Тогда чьих же это рук дело? Двери были заперты, это уж точно. То, что в квартире, кроме них, никого не было, ясно как божий день. Но факт есть факт – документы опять пропали. Между тем они должны были бы сегодня потрясти этот денежный мешок. Наверняка, позвонили, и теперь все ждут появления этих документов. А их нет – они сгинули… Вспомнив о Стасе, который ждет его сейчас, Альфред вконец расстроился. Да, эти люди не любят, когда с ними играют в кошки-мышки. И сейчас уже трудно предсказать, чем это все может обернуться. В кейсе естъ еще одна часть этих документов. За них кое-какие деньги выколотить можно, но лучше будет, если это дело чуть-чуть отложить.
– Ну ладно, не серчай, друг Савелий. Это я не сдержался. А сейчас отвези меня в аэропорт. Мне нужно удрать отсюда поскорей. Как можно быстрее. Иначе мне – хана. Понимаешь?
Савелий, привыкший к его грубым выходкам, от скупых теплых слов растаял, как от редких солнечных лучей среди ненастного дня.
– Сей момент! Это мы организуем.
Стоило Савелию сесть за руль, как чертова колесница вроде как опять стала нормальной машиной.
До самого аэропорта разговоров не было. Если Альфред был озабочен тем, как бы ему замести следы, то Савелия мучила мысль, что уготовано его бедной головушке.
Не успела машина остановиться, Альфред выскочил из нее и поманил спутника.
– Давай, выходи скорее. – Найдя укромное местечко, чтобы не быть у всех на виду, Альфред, наклонившись к Савелию, прошептал ему на ухо. – Могут выйти на наш след. Мы сейчас между двумя капканами. Во-первых, как только станет известно об исчезновении той девчонки, нас могут замести в любой момент. Во-вторых… – Сказать об этом, видно, у него язык не повернулся. Он понимал, что не признающие законов люди, если речь идет о деньгах, выжмут все, если даже для этого понадобится высосать твой костный мозг – это уж точно. Он перешел на шепот. – Если будут спрашивать обо мне – ты ничего не знаешь и ничего не видел. Мы с тобой встречались только утром, понял? А теперь иди. Нет, постой! Поможешь мне купить билет. Сейчас лето, сам знаешь. – Сказать-то он сказал, но все-таки Альфреда терзали сомнения. А если выйдут на Савелия и развяжут ему язык? А впрочем, все равно, не будет же он ждать их в аэропорту, свесив ноги. Как говорится, его и след простыл – и дело с концом.
Потолкавшись в очереди около часа, им удалось купить билет. Правда, для этого Савелию пришлось поплакаться и сыграть роль сироты. Если бы он мог себя со стороны наблюдать, то и сам, ей-богу, расплакался бы. Оказывается, в нем умер великий артист! К сожалению, Альфред, который в это время в состоянии крайнего беспокойства бегал взад-вперед, был непростительно лишен такой возможности.
Необыкновенный талант Савелия смогли по праву оценить не только люди из очереди, которые словно осы облепили маленькое окошечко кассы, но даже и восседавшая за этим оконцем толстенная мадам с важностью царственной особы. В итоге наш герой со счастливым видом и вожделенной бумажкой в зубах прорвался сквозь толпу людей, готовых затоптать друг друга. Увидев его сияющее, как майское солнце, лицо, женщина-кассирша с удивлением подумала о том, что матушка бедного сироты, возможно, вновь ожила.
– Ладно, друг Савелий‚ выручил ты меня. Век не забуду, – сказал окрыленный Альфред. Однако не стал уточнять, сколько минут вмещает в себя в данном случае это понятие «век».
Убедившись, что Альфред спешным шагом удаляется от него и уже вышел на летное поле, Савелий облегченно вздохнул. «От одного трутня избавился, а все дальнейшее покрыто мраком неизвестности. Может быть, скрыться в деревне у старушки-матери? Можно отлежаться и на даче. На семь-десять дней надо скрыться с глаз. Рано или поздно – все равно выследят».