Невидимый огонь

Эзера Регина

Но тишину вдруг разорвал пронзительный лай. Прогоном навстречу ей со всех ног неслась собака. Джемма остановилась. Скрипнула дверь, раздался злой женский голос. Отзывал он собаку? Или науськивал? Не понять. Пес в слепой ярости гавкал на Джемму захлебываясь, а женщина орала без перестану. На собаку? Или на Джемму? Она постояла, не решаясь приблизиться к дому и надеясь, что, может быть, женщина выйдет навстречу. Она даже ее окликнула. Но это не возымело действия: женщина знай вопила, а пес надрывался. Неужто придется в самом деле уйти? Выждав еще немного, Джемма нехотя повернула назад, вдруг почувствовав себя очень усталой и ко всему безразличной. Вышла на дорогу. Так. А дальше?

Но она не успела ничего придумать — на повороте большака полыхнули фары и на мосту через речку загремел мотоцикл. Она выбежала навстречу и подняла руку.

— Вы не можете мне показать, где тут Купены?

В ответ раздался хмельной смешок.

— Ну, что я говорил? Не сказал ли я вам, что мы еще встретимся и вы будете спрашивать у меня дорогу?

— Так вы тот самый…

— Тот самый тип и шалопай Ингус, точно! Садитесь сзади — домчу с ветерком. Со мной вы не пропадете.

— Я с вами не поеду.

— А почему?

— Все потому же — вы опять пьяны.

— Вот это дает, сильна! А только никто еще не видел, чтобы Ингус не стоял на ногах. Я…

— Некогда мне болтать с вами, понятно? Меня ждут.

— Ну-ну, кто же это вас ждет?

Во дворе снова поднялся крик:

— Куси, Джек, куси! Возьми ее! Хватай!

Джемма с опаской туда посмотрела.

— Какая-то бешеная старуха! Я хотела спросить дорогу, а она…

— Это вы в точку — и правда бешеная. Но это бы еще полбеды. Самое паршивое то, что она — моя персональная теща!

— Да ну!

— Точно!

Пес надвигался, не переставая лаять, пока мужчина не прикрикнул:

— Джека, совести у тебя нет!

И собака, будто устыдившись, смолкла, однако женщина не унималась.

— Ингус, сейчас же домой! — вопила она так, что вместо Джека загавкали соседские псы, но мужчина не обращал на крик никакого внимания.

— Так кто же это, девушка, вас ждет с медовым пряником?.. А, догадываюсь. Только почему в Купенах, вот вопрос.

— Так уж и догадываетесь — у меня вызов.

— Наконец дошло. Но чтобы хорошенькая девица в такую чудную весеннюю ночь моталась впотьмах ради какой-то буренки? Если б ради залетки! — и он снова засмеялся.

А женщина, направляясь к ним, кричала:

— Суки эти девки! Я сразу углядела — так и крутится у дороги, так и топчется, ждет-поджидает, так и зыркает по сторонам… Ну, думаю, не иначе как сговорились. Так и есть — катит! И сразу шу-шу-шу… Что ты на нем виснешь, паскуда? Что вы бегаете за ним задравши хвост? Вот огрею поганой метлой — клочья полетят…

— Не слушайте ее. Драться она не дерется, а берет глоткой, — примирительно сказал Ингус, вынул пачку сигарет и протянул Джемме.

— Не курю, — отказалась она. — И вообще…

— Небось читаете «Здоровье»?

— Читаю.

— А я не читаю, — мирно отозвался Ингус и закурил.

— Ах ты шлюха! — блажила тем временем женщина. — Являются всякие потаскухи и уводят мужей у законных жен!

— Что она на меня взъелась? — спросила Джемма уже со слезами. — У меня срочный вызов, а я…

— Чего же вы сразу не сказали, что срочный?

— Как это не сказала?.. Вы… вы отвратительный человек! — сорвалась на крик и Джемма, по-женски выливая обиду и горечь, свое невезенье на голову первого встречного, на голову Ингуса. — Все вы отвратительные!

Ингус молчал, в темноте лишь мерцал огонек его сигареты.

— Что за люди? — продолжала Джемма. — Один вопит так, будто я пришла его обокрасть. Другой…

— А другой?

— Неужели вам трудно показать дорогу?

— Да я предлагал вам даже отвезти. Вы не захотели.

— Едем!

Джемма взобралась на заднее сиденье и думала придержаться за ручку, но мотоцикл так рванул с места, что она, опасно качнувшись, быстрым движением обхватила мужчину за талию. Брань мигом растаяла где-то позади, в треске мотора, только пес еще метров пятьдесят бежал следом, пока в конце концов не отстал.

В свете фар газика Джемма мелькнула на столь краткое мгновение, что Войцеховский не мог бы сказать, как, по каким признакам он узнал ее в темноте, и, будь у него секунда на размышление, он вряд ли остановил бы машину в этом месте, где Джемме незачем было находиться и где она вроде и не могла находиться между двенадцатью и часом ночи, однако времени на раздумье у Войцеховского не было, и руки помимо его воли крутанули руль вправо, а нога сама собой нажала тормозную педаль, и газик подкатил к обочине в десятке метров впереди Джеммы.

— Это действительно вы! — воскликнул Войцеховский, — Я уж думал — померещилось. Домой?

— Домой.

Садясь в машину, Джемма слегка споткнулась. Войцеховский подался ей навстречу, но она не взяла протянутую руку, и он только поднял маленький чемоданчик, в котором что-то звякнуло так знакомо для его привычного уха, что он сразу догадался:

— Инструменты?

— Да.

Она тяжело опустилась рядом и взяла чемоданчик на колени.

— Спасибо,

— Вызов?

— Да.

Он взглянул на нее сбоку и откашлялся.

— Вид у вас не очень бравый. Или, может быть, я ошибаюсь?

— Нет, не ошибаетесь, — бесцветно отвечала она, потом нервно заговорила, постепенно распаляясь: — Позвонили, а чтобы толком объяснить, где это… У механических мастерских. Ну, я и плутала там впотьмах вокруг мастерских, до парка прошла и даже до кладбища.

— До кладбища? — удивился Войцеховский и выжал сцепление.

— Да.

— Но там, насколько мне известно, до поворота на Ауруциемс нет ни одной усадьбы.