Невинная обманщица
Шрифт:
Ее воспоминания были прерваны самым прозаическим образом. Флэш, тактично молчавший во время разговора Манеллы с маркизом, счел уместным напомнить о себе. Одним прыжком оказавшись на возвышении, где стояла кровать, он, виляя хвостом, положил передние лапы к Манелле на подушку и нежно лизнул хозяйку в нос.
Потрепав его по макушке, Манелла тихонько оттолкнула его, в тысячный раз напоминая, что собакам не полагается ставить лапы на постель. Флэш, в тысячный раз согласившись с этим, безропотно спрыгнул и улегся на полу у изножья кровати.
Манелла закрыла глаза. Но сон не шел.
Она испытывала неизъяснимый восторг, совершенно особое состояние, равно мешавшее не только заснуть, но и трезво подумать, как может думать человек в состоянии бодрствования. В голове Манеллы клубились нестройные мысли, сердце было полно радостного возбуждения. Но постепенно радость стала затухать, а возбуждение приобрело весьма неприятную окраску.
Вначале слова маркиза вспоминались беспорядочно, потом они выстроились в памяти Манеллы в стройную цепочку, и девушка вдруг почувствовала нестерпимую душевную боль, которая вскоре выкристаллизовалась в отчетливую, горестную, оскорбительную мысль.
В то время, как она любила этого человека всем сердцем и была готова без раздумий пожертвовать ради него всем, он ни на минуту не забывал о таких второстепенных, с ее точки зрения, вещах, как сословные различия.
Это было мучительно.
В конце концов Манелла с горечью констатировала: «Маркиз гнушается мной. Он предлагает мне нечто дурное».
Вместо той любви, о которой мечтает всякая девушка, которая является даром божьим, Манелле предлагалась дешевая подделка.
Не разбираясь в деталях предложения, она сердцем почувствовала, что в нем содержится нечто постыдное.
Манелла всхлипнула. Любовь вознесла ее на вершину блаженства и тут же обернулась разочарованием. Утонченной девушке показалось, будто она прикоснулась к чему-то скользкому, холодному, грязному.
Ее чувства были настолько обострены, что мука показалась невыносимой.
Она молча разрыдалась, обливая горячими слезами драгоценное кружево подушки, и бог, смилостивившись над ней, дал ей забыться глубоким, тяжелым сном.
Манелла проснулась, будто от толчка. Часы на камине показывали без четверти пять.
Мгновенно уловив движение хозяйки, Флэш понял, что она не спит, и подскочил к ней с обычным утренним приветствием.
Рассеянно потрепав пса по макушке, Манелла решительно встала и вышла через узенькую дверь на боковую лестницу, которой еще не видела. Она и сама не знала, что указывало ей дорогу, ведь она никогда прежде не была «в этой части дома. Как будто неведомая сила увлекала и подталкивала ее в верном направлении.
Верное направление приобрели и ее мысли. Решение пришло само собой.
— Если я здесь останусь, то из любви к маркизу либо поддамся на его убеждения и совершу грех, либо расскажу, кто я, и совершу глупость. В обоих случаях я дам повод к неуважению, — рассуждала Манелла, воспитанная в непоколебимых нравственных правилах.
Из романов она знала, что девушка, которую устраивают так, как накануне было предложено ей, навлекает на себя несмываемый позор, теряет все связи с родными и знакомыми, а возлюбленный, постепенно охладев к ней, в итоге начинает ее презирать, упрекая в том, что сам же и навязал ей.
Кроме того, Манелла тоже ценила доброе имя своей семьи. Девушка не могла признаться перед маркизом, что она, дочь шестого графа Эйвонсдейла, в одиночку пустилась в рискованное путешествие. Такое признание было просто немыслимо.
Порядочные девушки не убегают из дома.
Разумеется, у нее были самые веские основания для побега. Однако, памятуя, как оберегал честь рода отец, выплачивая ростовщикам огромные суммы за своего беспутного брата, Манелла чувствовала, что не может рассказать правду о своем опекуне, выдав секреты домашних неприятностей.
» Пусть этот скелет останется в нашем шкафу «, — сказала себе Манелла.
» Скелетом в шкафу» англичане называют семейную тайну.
К тому же открыть маркизу свое происхождение было бы равноценно требованию на ней жениться, а брак явно не входил в его планы на ближайшее будущее.
Манелла была бы не лучше графини Иветт, готовой опоить его сонным зельем, чтобы заманить к алтарю.
Следовательно, ей оставалось одно; бежать и из этого дома.
Она приняла решение.
— Флэш, милый, нам пора!
Флэш неуверенно завилял хвостом. «Пора» принадлежало к числу тех заветных слов, которым он особенно радовался, так как они предвещали прогулку. Однако от него не укрылось волнение и печаль хозяйки. В этой ситуации сеттер счел за благо проявить сдержанность и выжидал, равно готовый пуститься в пляс и горевать вместе с хозяйкой.
Манелла быстро собрала свои немногочисленные пожитки и выскользнула из комнаты. Флэш ринулся за ней, не изъявляя ликования, обычно охватывавшего его, едва предоставлялась возможность прогуляться.
Девушка осторожно вошла в конюшню через дверь, расположенную ближе всего к стойлу Герона. В полумраке помещения она заметила, что почти все лошади лежат. Почуяв приближение хозяйки, Герон, всегда спавший стоя, запрядал ушами.
Похлопав жеребца по шее, Манелла сняла с крючка упряжь и быстро запрягла верного друга. Потом она привязала к седлу узелок с одеждой — как и в первый раз, когда уезжала из родительского дома. Герон, не обладавший собачьей утонченной чувствительностью, искренне обрадовался предстоящей прогулке.