Невинная
Шрифт:
Кора покачала головой из-за неуклюжести Маркуса, но в следующую секунду он затащил ее в комнату и закрывал нижнюю и верхнюю половину двери, а также запер ее.
Затем он прижал ее к вешалке с пальто.
– Мне не нравится, когда мне противоречат публично, - прорычал он темными глазами,- Кто угодно, но особенно не моя жена.
Его жена? Кора не могла удержаться от насмешки.
– Давай не будем притворяться, что я всего лишь удобная… как меня назвала эта гнусная женщина? Игрушка для траха? И каждый раз, когда ты меня трахаешь, ты
Если это было возможно, взгляд Маркуса стал еще темнее. Его голос был опасен, когда он сказал:
– Какая женщина?
– Я не расслышала ее имя, и на ней не было ошейника, но, видимо, тебе нравится заниматься с ней сексом втроем, поэтому я надеюсь, что ты хотя бы знаешь ее имя.
– Люсинда.
По глупости слышать ее имя на его губах было больно. Потому что Кора была глупой, глупой девочкой.
Но, очевидно, Маркус двигался дальше без каких-либо комментариев по поводу своей бывшей или, возможно, все еще текущей игрушки для секса.
– Если ты думаешь, что рассказ репортеру о том, что я держу тебя против твоей воли, поможет тебе…
Кора горько засмеялась.
– Если у тебя есть под пятой полицейское управление Новой Олимпиады, я уверена, что ты без особых усилий справишься с третьей по популярности газетой в городе.
Она встретилась с ним взглядом, что, к сожалению, означало, что она все еще смотрела на него снизу вверх - недостаток, с которым не могли справиться даже ее трехдюймовые каблуки.
– Я хочу увидеть свою подругу Мейв. Она должна беспокоиться обо мне, потому что я даже не разговаривала с ней после свадьбы.
Даже говорить о свадьбе было больно, вспоминая, какие надежды и радость она испытывала в тот день.
Кора вызывающе вздернула подбородок.
– Кроме того, такой мафиози, как ты, наверняка воспользуется любой хорошей прессой, которую он может получить, потому что так это работает, верно? Лицемерие этого города? Все знают, что на самом деле происходит, но вы все приходите на подобные вечеринки, потираете локти, улыбаетесь друг другу и притворяетесь, что заботитесь о благотворительных организациях, когда все это лишь дымовая завеса для ужасной реальности?
– Осторожно, - рявкнул Маркус, и его рука коснулась ее горла.
Кора продолжала смотреть на него.
– Закрой меня снова. Мори меня голодом. Ударь меня, если хочешь. Ничего подобного у меня раньше не было. Я сказала тебе, я выжила раньше и я переживу тебя.
Что-то промелькнуло в его глазах, но прежде чем она смогла понять, что именно, Маркус схватил ее за талию и повернул так, чтобы она смотрела в противоположную от него сторону. Он приподнял юбку ее платья и в следующую секунду снял с нее трусики.
Послышался звук застежки-молнии, и он притянул ее к себе. Она почувствовала жар его длинного стержня на своих ягодицах, и ее влагалище сжалось в предвкушении.
Такая глупая девочка.
Он склонил голову ей через плечо, так что его
– Ты никогда больше не будешь проявлять ко мне неуважение на публике. Делай, как я говорю.
Он вошел в неё. Ее глаза почти закатились от его полноты. Его пальцы чувствовались хорошо, но это, о боги, это ...
– Извини, если я не твоя обычная бездумная тёлка.
Его рука обвилась вокруг ее груди и изогнулась, пока его рука снова не коснулась ее горла.
– Язык, - прорычал он.
И как бы на всякий случай он крепко шлепнул ее по заднице.
Кора издала гневное шипение, даже когда ее влагалище сжалось вокруг него. Другая его рука, которая была перемычкой вокруг ее талии, опустилась, пока его пальцы не начали бренчать по ее клитору, и сразу же удовольствие начало расти снова. Она заметила, что так было всегда. После одного оргазма второй поднимался легче и быстрее, а также часто было труднее и приносило большее удовлетворение.
– Это ничего не меняет, - задыхалась она, несмотря на то, что ее бедра упирались в него от удовольствия. О боги.
– Я все еще,- вдох,- ненавижу,- выдох,- тебя.
– Пора закрыть твой ротик, - рявкнул он.
Когда он лишил ее девственности, он был нежным и терпеливым.
Похоже, терпению пришел конец. Он прижал ее к себе обеими руками и сделал глубокий, дикий и яростный толчок.
Кора перестала думать. Она только чувствовала всеми своими чувствами.
Влажный звук и ощущение его толстого члена, проникающего внутрь и наружу. Резкий звук его дыхания у ее уха. Запах его пота, смешанный с одеколоном. Смотря вниз и видя, как его сильные, мужественные руки сжимают ее и работают.
Обычно он так все контролировал. Так учился и холодно. Но его толчки были дикими, а его шум - животным, когда он брал ее. Он не мог сдерживаться больше, чем она. Эта штука была больше, чем они оба.
Кора не могла удержаться от крика удовольствия, сорвавшегося с ее губ, когда на этот раз наступила кульминация, и рука Маркуса переместилась от ее горла к ее рту, чтобы заглушить ее звуки. Каким-то образом это делало ее еще сексуальнее, когда он так жестко трахал ее в этом шкафу для пальто, зажимая ей рот, чтобы она успокоилась. Она прижалась к нему, когда спазмы прокатились по ней, сначала непроизвольно, а затем добровольно, когда он выругался ей в ухо и начал еще сильнее.
Он врезался лицом в впадину ее шеи и вонзился в самую глубину, которую когда-либо испытывал, когда она чувствовала его, его жар, когда он пролился внутрь нее, и она чувствовала себя выше кульминации, женского триумфа.
Он вытащил и снова вошел, и снова, и он замер, как будто не хотел упускать момент. Он оставался там надолго, его дыхание было прерывистым, и Кора вцепилась в него изо всех сил.
Она еще не позволяла мыслям вернуться. Еще нет. Еще нет.
В этот момент были только Маркус и она, так прекрасно связанные.