Невольник мести (Инстинкт бойца)
Шрифт:
– Марковцев, когда-нибудь ты сгоришь, – выказал себя ясновидцем начальник второго отряда.
Майор подошел ближе и принял участие в тушении рабочей куртки – пару раз топнул сапогом по дымящейся материи. После чего, оглядев перепуганное лицо заключенного и его слегка обожженную руку, отправил Сергея в санчасть.
То было вчера. А сегодня напарник по просьбе Марковцева принес лопату и смотрел, как Сергей наполняет ведра землей. Потом хмыкнул и задал вопрос: «Зачем?» Получил откровенный ответ: «Подкоп делаю. Хочу сдернуть отсюда». Ответ, конечно, для дурака: до забора сто метров, за десять лет не выкопаешь. Но Сене стало интересно, что задумал бывший подполковник.
Неделю назад Филимонов вышел из штрафного изолятора, где отбыл пятнадцать суток. Попал за простенькую вроде бы шутку, но начальство шутки переносит с трудом. Филимонов сел по тяжелой статье – за убийство, как гласит Уголовный кодекс, «женщины, заведомо для виновного находившейся в состоянии беременности». Но когда на койках в бараке меняли таблички с фамилией осужденного, началом и концом срока заключения, вместо своей «кровной» статьи Филимонов указал пятисотую, несуществующую, и прибавил к ней «прим». Новую статью он окрестил людоедством, а примечаниями – отягчающие обстоятельства, когда людоед съел людоеда. Крыша у зэка, нанесшего своей жене и не родившемуся ребенку сорок три ножевых удара, перекосилась, похоже, напрочь.
Сергей спустился в яму, которая доходила ему до колен, аккуратно расстелил на дне припасенное байковое одеяло и протянул напарнику руку:
– Помоги выбраться.
В следующий миг Марк сдернул услужливо подавшегося вперед Филимонова вниз, заводя его руку за спину и прижимая его к себе. Другой рукой он зажал ему рот и нос и довольно легко удерживал до тех пор, пока тело напарника не обмякло. Что-то подобное уже случалось в жизни Сергея, когда в туалете аэропорта он ломал горловые хрящи руководителю пресс-центра ГУВД Новоградской области майору Маханову. Как и сейчас, то была вынужденная мера.
Отпустив тело Филимонова, Сергей вытер руки о его куртку и осмотрел ладонь. Попытка «людоеда» укусить нападавшего оказалась удачной, сейчас на ладони Марковцева виднелся темно-вишневый кровоподтек в виде полумесяца.
Прежде чем скрыть труп под железным листом, Сергей открыл покойнику рот, зафиксировав его при помощи спичечного коробка, снял с него куртку с биркой – «ФИЛИМОНОВ В.А. 2-й отряд» и вытащил все из карманов.
Бирка у «людоеда», как и у самого Марка, оказалась из нержавеющей стали, что должно было сыграть свою роль в разработанном плане побега.
Когда Марковцев водрузил шкаф на место и подмел пол, ничто не говорило о жутком тайнике.
Во вторник, 14 ноября, машина за продукцией, как всегда, пришла рано, еще до утренней проверки началась ее загрузка. Сергей подождал, когда грузчики уйдут за очередными тюками, и подложил под один из них куртку своего напарника. Расписание он выучил наизусть. Кроме водителя, в кабине «ЗИЛа» поедут двое расконвоированных и выгрузят на складе готовой продукции тюки с рукавицами и перчатками. За просто так на зоне не дают относительную свободу, каждый из расконвоированных активно стучал начальству.
Колония нетерпеливо ждала, когда «разбудят» Филимонова. Все семь отрядов стояли на плацу перед штабом. Работающие в промзоне уже были отмечены, отметили и дневальных. Согласно списку отрядных в строю не хватало одного человека. Обычно кто-нибудь из заключенных засыпал, найдя теплое местечко, и опаздывал на проверку. Соню, когда его обнаруживали, специально пускали вдоль строя, и на него сыпались тумаки.
Сергей стоял в середине длинной колонны и изредка посматривал на начальника отряда. Тот уже подходил с вопросом, где его напарник. Марковцев пожал плечами: «Из промки я выходил один».
Через два часа – заключенных, мерзших на холодном ветру, так и не распустили – Сергея вызвали в штаб.
Марковцева допрашивал лично зам по режиму.
– Где Филимонов? – нервничал Астраханбеков.
– Не знаю. Он раньше меня ушел. Смену я один сдавал.
– Куда ушел? Зачем? Что говорил? – сыпались на него вопросы.
Марк не стал пожимать плечами. Это могло не понравиться начальству, разом бы угодил в шизо минимум на десять суток.
Сергей хорошо подготовился к разговору, его сухие ответы были более чем обстоятельными. На лице догадка, легкая досада, что приходится что-то говорить, так или иначе сдавая товарища, решившегося «дернуть на волю». Главное, убедить, что ты не причастен к побегу, ничего не знал о приготовлениях напарника.
– Что было у Филимонова из вольной одежды? – Астраханбеков сверлил заключенного пронзительным взглядом.
– Видел я у него вязаный джемпер, трико...
Сегодня же, справедливо подумал Марк, в отрядах начнется шмон. Будут изымать все – от лишней пачки чая до исподнего гражданского. До сей поры начальство колонии попустительски смотрело на то, что большинство заключенных носят под робами свитера, под брюки поддевают теплые трико, – отчасти оттого, что из этой колонии еще никто не убегал.
– Закройте его, – распорядился Астраханбеков.
В отстойнике штрафного изолятора Марк просидел до позднего вечера. Каждые полчаса его выдергивали на допрос. И каждый раз, возвращаясь в сырую камеру с длинными нарами у стены, Сергей облегченно вздыхал: если бы ему дали «сутки», определили бы в общую камеру.
Окончательный вздох облегчения вырвался у него, когда он вечером переступил порог котельной, заступив на очередное дежурство. На губах Марковцева проступила ироничная улыбка, едва он вспомнил предостережение отрядного: «Смотри не сгори!»
Четверть задуманного была выполнена. И эта четверть сейчас играла на руку Марку: Филимонова объявили в розыск, каждый постовой имеет на особо опасного преступника, осужденного за убийство, точную ориентировку. А в штабе до сих пор гадают, почему собаки не среагировали на запах человека в кузове «ЗИЛа»? Ведь каждую машину, покидающую зону, тщательно обследуют специально обученные овчарки. Они без привязи бегают по хорошо простреливаемому периметру предзонника, злобно скалятся на заключенных возле КПП и штаба.