Невольник силы
Шрифт:
То есть Мишка был ростом значительно выше, в плечах намного шире, взгляд имел уверенный и производил впечатление сильного человека. Варягов рядом с ним, казалось бы, проигрывал, но кто, как не другой офицер спецназа ГРУ, может понять, что значит эта вот средняя, ничем не примечательная фигура, это не очень запоминающееся лицо, и спокойный взгляд только внимательных, но не более, глаз. Варягова никак не выделишь из толпы, когда будешь искать в этой толпе героя. Однако тот же Мишка, оказавшись в машине с четырьмя вооруженными ментами, едва ли сумел бы выкрутиться. А Варягов не просто выкрутился. Он вышел победителем, наделав столько шума во всех силовых структурах страны.
– Взаимно, Валентин Николаевич, – поприветствовал майора и Призрак. – Может, сразу к делу
– Да, я попросил капитана Арбузова…
– И у меня сразу возник вопрос. А что любители анаши здесь делали?
– Я бы и сам не прочь был узнать, – улыбнулся Ротмистров.
– Осмотр, естественно, проводили…
– Пока только осмотр деревни… Своих спецов я отправил, извини уж, поплотнее «обкладывать» тебя, если ты не согласишься на сотрудничество. Деревню они осмотрели и отправились… Перед этим осмотрели все вокруг лесопилки… Осталось только внутренности осмотреть, но со мной только компьютерщики оставались, а они заняты постоянно, и я ждал возвращения капитана… Сейчас здесь все внутри осмотрят… Арбузов, пока мы материалы смотрим, займитесь делом. Уважаемого Мишку можете с собой взять, как человека, способного дать дельный совет. Он лесопилку хорошо знает. Не возражаешь?
Последний вопрос к Мишке относился, который покручивал на пальце ключи от машины и посматривал на спецназовцев с высоты собственного роста, словно оценивал их возможные боевые качества.
– А что мне возражать… Как командир скажет, так и будет.
Мишка кивнул в сторону Вадима Александровича, подчеркивая, что у него, согласно законам воинского единоначалия, только один командир. Правда, этот закон Мишка трактовал по-своему, но это сути не меняло. Однако Вадим Александрович уже пододвинул к себе табуретку, правильно прочитав приглашающий жест старшего лейтенанта Добровольского, и уселся перед монитором ноутбука, а старший лейтенант открыл первый из файлов, которые специально сохранил в определенном порядке, чтобы, согласно приказу майора Ротмистрова, ознакомить Призрака только с тем, что ему следовало знать, и не знакомить с тем, что знать не следовало. Все файлы были ответами на запросы Ротмистрова относительно личности Абдалмуталипа Айдамирова…
Несмотря на свой невысокий довоенный социальный статус, нарочито грубоватый нрав и малую официальную образованность, Айдамиров представлялся человеком совсем не глупым, изобретательным и обладающим несомненными организаторскими способностями и нестандартным мышлением, умел предпринимать такие верные ходы, которых никто от него не ждал и вообще не рассматривал как вероятные. И еще одно качество было отмечено несколько раз: эмир умел просчитывать ситуации, как шахматную партию, на много ходов вперед, и обычно создавал для себя запасные варианты выполнения задуманного. То есть при первой неудаче от цели не отступал, а стремился добиться ее иными путями, заранее выверенными и на всякий случай уже подготовленными. Еще его иногда называли пауком за способность вцепиться и не выпускать жертву даже тогда, когда его собственная жизнь висит на волоске. Характеристика внушала уважение к такому противнику.
Старая, пятнадцатилетней давности фотография с какого-то документа совершенно ничего не говорила о нынешней внешности Абдалмуталипа. Там он был круглолицым, упитанным, чуть-чуть мрачным, но на документы многие снимаются, набычившись, чтобы показаться серьезными, это Призрак знал хорошо и потому при просчитывании характера никогда не ориентировался на фотографии с документов.
В заключение старший лейтенант Добровольский открыл последнее сообщение полковника Мочилова, касающееся Таймасхана Баштарова. Естественно, сообщение было не от самого полковника, хотя подписано было полковником, как и полагается в армии, а от оперативной группы, работающей в штабе параллельно группе Ротмистрова и обеспечивающей последнюю всей необходимой информацией, но Призрака меньше всего интересовал вопрос, кто информацию готовил.
– Может, Валентин Николаевич, произойти у нас и непредвиденная накладка, – предупредил он Ротмистрова. – Я в Лозанне два года назад встречался с неким господином Баштаровым, который хотел нанять меня на выполнение задания. Мы не сошлись в некоторых мнениях, и потому договор не состоялся. Имени господина Баштарова я не знаю. Национальности тоже. Разговаривали по-английски. Английским он владеет свободно. Произношение, я бы так сказал, арабское… Работать предстояло в одной из арабских стран… В какой конкретно, в предварительном разговоре мне, понятно, не сообщили… Сейчас, если вспомнить телефонный разговор с Таймасханом, который велся на русском, я не только затруднился бы идентифицировать голоса… Я бы побоялся конкретно сказать и «да», и «нет»… Потому что мог бы ошибиться и в том, и в другом случае…
– Ты не интересовался тем господином Баштаровым? Не наводил справок? – слегка удивился Ротмистров. – Все-таки уже одна фамилия дает некое географическое понятие…
– Я профессионал… – коротко объяснил Призрак, не расшифровывая этого понятия, но всем стало сразу понятно, что профессионалу не положено интересоваться тем, что тебе не говорят, иначе профессионал останется без работы, если он вообще, что тоже вероятно, не расстанется с жизнью до того, как начнет искать работу. И эти законы разведывательной службы одинаково трактовались что где-то там, за границей, в среде вольных разведчиков, что в любой спецслужбе, скажем, США или Израиля, что в российских спецслужбах. Профессионал желает знать только то, что ему необходимо для работы.
– Следовательно, если Таймасхан из телефонного разговора окажется господином Баштаровым из Лозанны, то он может тебя узнать? – майор Ротмистров ставил вопрос прямо.
– Может, и обязательно узнает, если это он и встреча все-таки состоится… Я не сильно изменился за эти два года. Но я не стал бы именно под таким углом смотреть на этот вопрос…
– А под каким же? – не понял Валентин Николаевич.
– Я бы подумал в первую очередь о том, что не он меня, а я его узнаю! И это главное… Другой, не менее важный вопрос: я могу узнать его даже издалека, потому что подозреваю о его присутствии, а он о моем, хочется надеяться, не подозревает. И мне хотелось бы посмотреть на него. Вопрос в том, как его найти…
– А что, вариант интересный, – задумался Ротмистров. – Такой поворот дела даже дает нам преимущество. Тебя заменить… Беда в том, что у нас в группе нет человека, подходящего по возрасту под пенсионера, каким ты представился… Надо срочно связаться с полковником Мочиловым, чтобы с вертолетом, если он не вылетел, кого-то подходящего отправили. Добровольский!..
– Понял… Уже набираю… – пальцы старшего лейтенанта быстро застучали по клавиатуре.
– Считаем вариант… Считаем… – майор Ротмистров уже уцепился за новый поворот в действиях и начал энергично командовать. – Где в этом варианте мы можем «проколоться»?..
Запрос был отправлен, ответ был получен буквально через несколько минут – человека для подмены найдут и отправят вторым вертолетом, потому что первый уже вылетел и вскоре должен прибыть. Предварительно потребовали, чтобы Варягов позвонил по предложенному номеру и сказал несколько фраз, чтобы смогли подобрать человека с похожим голосом. Что Призрак сразу же и сделал. Подсчет вариантов тоже много времени не занял, потому что считать, по сути дела, было нечего. Единственное слабое звено – это продавщица в зоомагазине. Она видела Вадима Александровича в лицо, но она сама, как говорила, была не знакома с Юлей, и потому мала была вероятность, что ее привлекут для идентификации. Разве что предпримут силовой вариант, но к такому варианту можно прибегать только в крайнем случае, когда подозрения станут обоснованными. На всякий случай можно просто выставить пост рядом с магазином или в самом магазине. На глазах у свидетелей применять силовой вариант, скорее всего, никто не решится. Это значило бы провалить основное дело только ради проверки. И Айдамиров, и Баштаров – люди опытные и не станут так рисковать выполнением главной своей задачи.