Шрифт:
Глава 1.
Алёна.
Эта история случилась со мной два года назад, я уже полностью восстановилась и смогу поведать её Вам. Место происходящего останется тайной, потому что по сей день там происходит беззаконие, и да, все совпадения – случайны.
Первое что могу вспомнить это сильная боль: голова, рука, грудь, ноги, кажется нет ни одной части тела которая осталась целой в тот день. Меня выхаживает местная бабка, в погоне за грибами и ягодами она нашла израненное тело в лесу тёплым, летним днём. Я лежала в кустах рядом с ёлкой в окровавленной одежде, как у бабки хватило сил дотащить находку до жилища остается загадкой, дряхлый организм способен выдавать невероятную мощь под действием адреналина в купе с тяжёлой деревенской жизнь. Бабка нарекла меня
Зовут бабку – Марина Николаевна, но обращаться к ней я так не стала, ласково называла бабушкой, хотя старухи с более мерзким характером сложно найти. Она спасла меня и похоже сразу пожалела, упреки типа: много ем, много сплю, ничего не делаю и вообще зачем я лежала под тем кустом стали ежедневными. Но и у меня было много вопросов к ней, самое главное – почему она не позвала кого-то на помощь?
По всей видимости, я не все мирские дела доделала, иначе объяснить чудо выживания невозможно. Пробита голова, нога не гнется, возможно сломано ребро, вывихнута рука. Бабка варила отвары, жгла пучки с травой, читала молитвы у моей постели, сквозь полный мрак в голове, я это помню.
– Вызовите скорую! – первое что я смогла сказать, разлепив глаза после долгой спячки.
–Вот ещё, – буркнула под нос бабка и торопливо подошла ко мне, – на пей, нужно больше жидкости.
Она принесла стакан с прохладной колодезной водой.
– Вы кто? Я где? – страх, паника, дезориентация, все эти чувства нахлынули разом, голова закружилась, в глазах потемнело, я успела свеситься с лежанки и блевануть желчью с водой прямо на пол.
– Ты смотри что делает! Вот же корыто! – бабка пнула ногой таз у изголовья кровати.
– Извините, – промямлила я и откинулась обратно на подушку.
Постепенно ко мне возвращалось зрение, моя лежанка представляла из себя старую, ржавую раскладушку, напротив, рядом с раскалённой печкой, стояла одноместная кровать стол и два стула. Украшали жилище пожелтевшие, слегка скрутившиеся, фотографии и целый иконостас, я не набожный человек, сказать кто был на иконах не могу, но знаю точно, они тоже помогли мне выжить. Из маленького окошка виден огород и лесной пейзаж, небольшой двор с колодцем, пара плодовых деревьев. Никаких изысков и удобств, нет ни телевизора, ни телефона, только стопка зачитанных книг. Это место стало домом на несколько недель.
Бабка не многословна, если не считать ворчание под нос, старческих кряхтений и выдачу указов: «подмети», «прибери», «помой». После выполнения поставленных задач, следовала оценка проделанной работы, отвечать на колкости не хотелось, казалось, история скоро кончится, мозг восстановится так же быстро как рука и ребро, память вернется, я уеду, поминай как звали. Но увы, органы приходили в себя не так быстро, как хотелось, да и можно ли в таких дискомфортных условиях быстро поправиться? Вместо душа – два ведра воды, тазик и черпак, воду предварительно набираешь в колодце позади огорода, стирка – руками. Готовка – на печке и не важно, что за окном жаркое лето, более того, готовить мне не дают потому что продуктов мало, а если испорчу придется голодать, бабка раскаливала печь и еле-еле перебирая руками и ногами готовила еду, пот с меня тек в три ручья, в глазах темнело, а ей хоть бы что. Туалет – деревянная будка с дыркой в полу посреди огорода, размер от силы метр на метр, при обеих рабочих ногах не упасть в эту зловонную прорубь проблематично, у меня же не работала вся правая сторона тела, было неловко просить бабку помочь в таких делах, но упасть не хотелось больше.
– Алёна, хватит лежать! Надо двигаться, разминаться, – изо дня в день говорила она, стоило только присесть на раскладушку.
Заданий становилось больше с каждым днём, я старалась помогать по дому, но у меня ничего не получалось толком, рубить дрова я не могу, в лес ходить не могу «заплутаешь потом тебя ищи». Раздражение бабки чувствовалось кожей, привыкшая быть одна, после смерти деда, всё чего она хочет – это скорейшей с ним встречи, а тут я «Добрый день!».
– Бестолковая ты Алёна, таких замуж не берут, помяни мое слово!
– Значит буду одинокой! – оборонялась я.
Её дед был военным, со слов бабки он прошел путь от обычного салаги
Так вот, перейдем ко мне.
На вид около двадцати пять лет, тёмные волосы до плеч, зеленые глаза. Лицо по-прежнему в ссадинах и порезах, под глазами уже пожелтевшие синяки. Зеркало в этом доме, как и бабка, практически съедено временем, оно почернело слабо давая представление о том, кто на против.
Я донимала её вопросами, «Зачем подобрала? Возможно меня могли искать там!», «Почему не зовёт на помощь?», «А если помру, как объяснит?». Отвечала она редко, чаще игнорировала, делала вид что не слышит. Каждое слово выверяет, боясь ляпнуть лишнего. Странное поведение вызывало раздражение, сейчас я понимаю, чем это было обусловлено. Если собрать воедино полученные ответы, то получается так: «Бросить человека в лесу она не могла, дед не понял бы, он то «своих» ребят не бросал. А если померла, то закопала на огороде, никто не видел меня, да и деревня практически вымерла, никому нет дела до домика Марины Николаевны. Звать кого-то на помощь – опасно. Кто я такая? Недобитая жертва человеческой жестокости? Жертва бандитских разборок? Или что-то не поделила с местными?
Слишком много вопросов и ответ на любой из них ставил под угрозу нашу жизнь.
– Придут, заколотят дверь и сожгут.
Ответы и страхи бабки ясны, меня не добили, а когда этот кто-то узнает о своей оплошности то вернётся, вернётся и за мной, и за ней. Возможно я бежала от чего-то и меня нашли? На местную не похожа, многие жители мегаполисов ищут спасения от своих грехов в глуши, хотя новые лица в таких местах как красный стяг посреди белых флагов. Мне было велено никому не попадаться на глаза, так одному трепанешь и все вокруг знают. Моё убежище находится в старой большой деревни, в давние время тут кипела жизнь, а сейчас, на пятьдесят с лишним домов, жилых осталось семь, с каждым годом окна в этих жилищах тухнут навсегда. Старики остаются доживать, молодежь уезжает, спивается или сводит счеты с жизнью не найдя себя, многие родители схоронили детей так же как она. Дома ветшают, их не то чтобы продать, даром никому не отдашь. Дорожки, по которым хоть изредка раньше проезжали машины, начали зарастать травой и кустарниками, всё тут говорило о увядании и смерти. Если во дворе замаячила машина или велосипед, я пряталась в нише за печкой. Волонтеры периодически приезжают, они привозят немного еды, лекарств, иногда помогают по дому, всё это ребята делают под прицелом камер на телефоне, добро теперь вершится только напоказ. Но бабке всё равно, добро оно и есть добро, а под каким соусом преподносится не имело значения, да и про существование социальных сетей, различных платформ для публикации благодетели она не знает. Марина Николаевна далеко не дура, абы кого, в дом не пускает, только тех, кого видела раньше, в соседней деревне под видом волонтеров ходили бандиты, они пропитывали продукты клофелином, пили чай со стариками, а позже выносили антиквариат, иконы, деньги, выживет хозяин или нет, тут уж как повезёт. Банду до сих пор не нашли, есть вероятность что и не ищут. Самый частый гость- приходящий почтальон, приносить почту и делиться сплетнями – основная миссия, попасться ему на глаза означает стать сенсацией.
Я просила у бабушки узнать у приходящих, может идут поиски пропавшей девушки, может были какие-то истории с бандитскими разборками, быть может туристы заплутали в лесу, и кто-то из группы пропал, просила позаимствовать у волонтеров телефон для выхода в интернет, но мои просьбы игнорировались:
– Ты вот окрепни и иди, иди куда хочешь, проси и узнавай, что вздумается.
–Куда мне идти если я НИЧЕРТА не помню!? У меня нет ни документов, ни денег! – нервы сдавали, неведение и беспомощность преследовали меня. Память не возвращается, бывают какие-то вспышки, но я не могу за них зацепиться, как забытое слово, оно крутится на языке, но никак не удается вставить буквы на свои места.