Невозможная любовь
Шрифт:
— На… выпей, — мужчина протянул сыну блистер с таблетками и стакан воды, — а то смотреть противно, как ты корчишься.
— А ты не смотри, — зло ответил ему Егор. Он поперхнулся водой и закашлял, голова разболелась сильнее.
— Что же мне с тобой делать? — как-то грустно произнёс Дмитрий Сергеевич.
— Пристрели, — ядовито выдал сын.
— Да, я бы с радостью, — копируя его тон сказал тот, — но мать жалко. Она ж тебя, дурня, больше жизни любит.
— Скажу ей при встрече своё «мерси», — не унимался молодой человек.
— Может прекратишь наконец паясничать?
— А то что? — Егор откинулся на подушку.
— А то на лечение от алкоголизма в какую-нибудь закрытую клинику за рубежом закрою.
— Ой, напугал, — хмыкнул молодой человек. — Проходили.
— Ну, тогда, в отечественную психушку, — по-доброму улыбнулся Дмитрий Сергеевич.
— Нет! — приподнялся на локтях Егор, вспоминая омерзительный опыт лечения. — Не смей! Или ты мне больше не отец!
— Вот, видишь, — продолжал улыбаться мужчина. — И у тебя есть волшебные кнопочки. Помни об этом, — он поднялся со стула, на котором сидел около изголовья кровати. — И Галю не ищи. Сам. Этим мои ребята занимаются. Понял?
— Да, — счастливая улыбка растянулась на его губах. — Спасибо.
— И реши вопрос с Юлей и её ребёнком. Не хочу претензий и шантажа от неё. Или ты…
— Нет. Ни она, ни её ребёнок мне не нужны. Это был порыв злости.
— Злости, говоришь, — устало вздохнул Дмитрий Сергеевич. — Что-то слишком много у тебя в последнее время этих порывов.
— Сам знаю.
— Так делай что-нибудь, в конце концов. Не пацан зелёный! А то, ты меня знаешь!
Глава 54
Галя проснулась и ещё какое-то время лежала, не вставая. В мыслях была непонятная сумятица. Ей казалось, что она, за то время, что была в городе, прожила целую жизнь. Жизнь, которая принесла ей только боль и разочарование.
Егор… Женя…
«Нет, — зажмурилась она и замотала головой. — Мне никто не нужен. Любовь — это боль. А я больше не хочу её испытывать. Хочу просто жить. Просто дышать. Просто… Мне не нужны переживания. Хватит. Я больше не могу. Устала. Единственное, что мне осталось — это оплакивать моего не рождённого малыша. Простит ли Бог меня, что я была самонадеянная и беспечная. Все, кого я люблю, в итоге стали несчастными, даже бабушка, теперь, лежит в больнице. Из-за меня».
Девушка поднялась с дивана и улыбнулась, увидев на стуле, который стоял рядом, сложенную чистую одежду: трикотажные брюки светло-серого цвета и розовую футболку с сердцем, выложенное стразами. Вещи были чистыми, но не новыми.
«Интересно, чьи они?» — одевалась Галя, но взгляд всё время возвращался к рубашке Жени, с которой она, оказывается, спала. Какая-то щемящая тоска сковала её сердце.
«Прости меня, — погладила рукой ткань, которая несмотря ни на что оставалась белоснежной. — Но для всех так будет лучше. Уверена, что ты быстро забудешь обо мне. Может быть ты даже вернёшься к своей бывшей девушке, которую сильно любил. Раз Егор смог изменить мне, то что мешает тебе… Ведь между нами, только слова…»
Но в глубине души…
«Нет, — хлопнула она себя ладонями по щекам. — Очнись, глупая! Очнись!»
Галя свернула рубашку Евгения. Её она не могла оставить, даже, если решила, что сможет обойтись и без любви.
Жена Максима Викторовича улыбнулась, когда девушка вошла на кухню. Она заметила в руках Гали свёрнутую в тугой валик рубашку, в которой девушка приехала из города. Хозяйка дома удивилась, такому трепетному отношению к вещи, но вида не подала.
— Доброе утро, милая!
— Доброе утро, — искренне улыбнулась ей Галя.
— Смотрю вещи подруги моего сына тебе отлично подошли.
— О, — почему-то покраснела она. — Илья с кем-то встречается?
— Да, — ответила женщина. — Это Зинка Жилкина.
— Зинка? Моя одноклассница?
— Она самая, — женщина поставила перед Галей тарелку с овсяной кашей. — Скажу тебе по секрету, они в конце года решили пожениться.
— Я так рада за Илью и Зину. Она в него с восьмого класса влюблена.
— Тоже мне секрет, об этом кажется все вокруг знали. Ну, кроме, Илюшки.
Они негромко рассмеялись, переглянувшись.
— Спасибо, что приютили меня, — смущённо произнесла Галя.
— Зайка, — обняла её женщина, — мы любим тебя, как дочь. Какие могут быть между нами счёты.
— Но… Я…
— Не надо. Я вижу, что ты ещё не готова рассказывать о том, что произошло у тебя. Но когда захочешь, чтобы тебя кто-нибудь выслушал, приходи ко мне. Хорошо, милая?
— Да, хорошо.
— Вот и замечательно. А сейчас завтракай и иди в больницу к бабушке. Она очень волнуется за тебя, да и состояние её здоровья не внушает доверия.
— Всё так плохо?
— Не хочу тебя обманывать, — женщина села на стул рядом с Галей и сжала руку девушки. — Но она в очень плохом состоянии. Её сильно подкосила новость о том, что ты попала в аварию.
— Кто же… ей сообщил?
— Не знаю.
— Мой телефон был разбит.
— Ничего не могу тебе сказать. Но кто-то позвонил. Вначале, мы подумали, что ты. Но потом решили, что ты не стала бы волновать её. Может звонил твой парень?
— Егор?
— А есть другой?
Галя смутилась и отвела взгляд.
«Что-то ты темнишь, девочка!» — женщина покачала головой.
— Бабушка уверяла меня, что всё хорошо, — решила перевести разговор в безопасное русло.
— Ты звонила ей?
— Да. Один раз, — Галя почувствовала прилив стыда. — Когда мне принесли новый телефон.
— Так, — женщина поднялась со стула. — Не будем гадать, что и как. Доедай кашу и бегом в больничку. Как раз через час начнутся приёмные часы.
— Да, вы правы, — Галя принялась есть, а сама левой рукой сжала ткань рубашки, будто прося у неё силы.