Невозможная любовь
Шрифт:
— Входи, — махнул мужчина, откладывая в сторону телефон.
— Я принесла бумаги по последнему проекту. Смету необходимо утвердить к пяти часам, — напомнила она, подходя к столу и протягивая бумаги Евгению. Взгляд женщины задержался на чёрной рубашке мужчины.
Вот только казалось сам Женя не видит, с каким ужасом все в его окружении смотрят на него. Да и было от чего прийти в шок: человек, который всегда носил только белые рубашки и футболки, сейчас был облачён в чёрное, словно боль, которую он испытывал можно было видеть, а не только чувствовать.
— Да, хорошо, — безынициативно ответил он, — даже не взглянув на бумаги, которые взял из рук секретаря и тут же небрежно бросил на стол.
Женщина хотела что-то сказать, но сдержалась, полагаясь на благоразумие своего начальника. Она молча вышла из кабинета.
Когда закрылась дверь и Евгений остался один, он снова взял телефон, включил его и открыл папку, в которой хранились изображения Галины.
«Любимая, — вздохнул мужчина, — как же я скучаю по тебе».
— Евгений Сергеевич, — неожиданно раздался голос секретаря из динамика селектора, заставив вздрогнуть мужчину, — к вам Борис Игнатьевич.
— Пусть войдёт, — выключил телефон Женя и взял в руки бумаги со стола, делая вид, что только и делал, что работал.
Дверь открылась, впуская внутрь кабинета Страйка.
— Ну, здравствуй, компаньон, — дрогнули уголки губ Бориса Игнатьевича.
— Здравствуйте, — поднял взгляд от бумаг мужчина.
— Работаешь?
— Угу.
— Это хорошо, только бумаги переверни, а то наверное не удобно читать, когда буквы стоят на голове.
Женя с невозмутимым видом бросил документы на стол:
— Сделаю перерыв.
— Чтобы смотреть на снимки Гали и вздыхать.
Евгений схватил телефон и сжал его в руке так сильно, будто "гость" собирался отнять его у него.
— Расслабься, — махнул рукой Страйк и сел в одно из кресел, которые стояли недалеко от рабочего стола Евгения, — у меня появились кое-какие догадки…
— Насчёт того где может быть Галочка? — вскочил из-за стола Женя.
— Насчёт того кто может знать, где она.
— А кто-то может знать? — растерялся Евгений.
— Конечно, — улыбнулся Страйк.
— Но кто? — Женя занял соседнее кресло.
— Максим Викторович, — продолжал улыбаться компаньон.
— Но мои люди следят за ним неотрывно. Он никуда не выезжал из деревни.
— Он может быть и не выезжал. Но во время его дежурств, ему несколько раз звонили из телефонного автомата из одного глухого села. Мои люди проверили, что сама Галя в этом селе не проживает.
— Значит, она специально приезжает, чтобы позвонить Максиму Викторовичу? — догадался Женя.
— Вот именно. Конечно, для того чтобы определить, где девушка, потребуется время.
— Зачем вы это делаете? — вдруг напрягся Евгений. — Я же не просил вас…
— Не хочу, чтобы наш совместный бизнес разорился, пока ты находишься в депрессии. Так что, считай, мою помощь подарком.
«Я тоже был в такой ситуации, — думал в это время Страйк. — Любимая с бежала, когда узнала, чем я занимаюсь на самом деле. Только помочь мне было некому. Молодой был. Горячий и неопытный. А когда через несколько лет, я нашёл её, то это был деревянный крест на кладбище. Умерла она. Умерла ещё в тот год, как ушла. Во время родов нашего ребёнка. Который тоже, как выяснилось, умер, но в детском доме… Каким бы я человеком ни был, но такого никому не пожелаю».
— Спасибо, — произнёс Женя, дрогнувшим голосом.
— Что ж, — мужчина поднялся, — свою миссию я выполнил, так что теперь твоя очередь, — махнул в сторону бумаг.
— Да, да, — встал и Евгений, провожая Страйка.
— Работай, — похлопал его по плечу Борис Игнатьевич, — если Максим Викторович тебе не скажет, то мои ребята сами её найдут, через некоторое время.
Женя только кивнул головой, боясь спугнуть надежду, что возможно скоро он увидит своего Галчонка.
Глава 100
Мужчина в длинном синем халате с вычурным вензелем на левой стороне вальяжно развалился в кресле, заложив ногу на ногу. Из распахнувшегося халата выглядывали ноги в чёрных брюках и лакированных домашних туфлях. В запахе халата красовалась тёмная рубашка, две верхние пуговицы, которой были расстёгнуты. Он медленно затягивался толстой сигарой насыщенно-кофейного цвета, смакуя её резкий, горьковатый привкус, когда в дверь кабинета его загородного дома тихо постучали.
— Да, — небрежно бросил он, выдыхая едкий дым.
В кабинет молча вошёл мужчина в чёрном костюме и белой, как снег на вершине гор, рубашке, но без галстука.
— Дмитрий Сергеевич, — бросив рассеянный взгляд на хозяина, произнёс вошедший, — позволите, — поднял левую руку, демонстрируя фиолетовую папку.
— Проходи, Степан, — махнул рукой, позволяя мужчине подойти ближе. — Что там у тебя? — снова затянулся, прищурив глаза.
— Результаты расследования, — сухо произнёс Степан, — как вы и просили.
— Долго же ты однако, — пожурил его Дмитрий Сергеевич, ничем не выдав заинтересованность и нетерпение.
Степан молча подошёл к креслу и положил папку на низкий журнальный столик, сделанный из дерева, с резными ножками с растительным узором и овальной столешницей.
— Посмотрим, посмотрим, — хозяин отложил сигару, разместив её в хрустальной пепельнице.
Дмитрий Сергеевич не спеша взял папку, раскрыл её и еле сдержал злое рычание, которое так и рвалось из груди:
— Сокол? Как? Разве он не сидит?