Невозможное
Шрифт:
А однажды наступил день моего первого оборота. Я гуляла с мамой в саду, и отец уже пришёл забрать после очередных «каникул» на учёбу, когда тело скрутила жесточайшая судорога. Всё окружающее воспринималось замедлено, но, тем не менее, чётко запомнилось. Помню, как жутко кричала от безумной боли, не идущей ни в какое сравнение с наказаниями мага, как ответно кричала мама, вырываясь из стальной хватки Максимилиана и обвиняя его в бездействии, как с отстранённым любопытством наблюдал он сам за моими мучениями — выживу или нет? Я решила, что непременно выживу, справлюсь.
Тогда я много не знала, в основном действовала на интуиции, но почти никогда не ошибалась в таком случае. И, прислушавшись к себе, поняла, что моя магическая
До сих пор не знаю, что я тогда сделала, отец тоже не смог ничего понять, но как-то удалось примирить две моих сущности, чуть ли не насильно спаять во что-то новое и способное выжить. Но я не успела. Уже придя в себя на четырёх маленьких лапках, увидела, как Максимилиан вырывает сердце у бездыханной Тивары (позже я узнала, что он просто свернул ей шею, устав от криков и сопротивления — даже ошейник не смог перебороть материнский инстинкт, — а сердце потом использовал как ингредиент для зелий).
Маленькая девочка, увидевшая смерть любимой мамы от рук бездушного отца… Любой другой ребёнок наверняка бы сломался или сошёл с ума, но я уже была закалена четырьмя годами жестокой учёбы и лишь ещё больше возненавидела монстра, по какой-то неведомой ошибке являвшегося моим отцом. Но если раньше ненавидела его с детской горячностью, то сейчас родилась холодная расчётливая ненависть, а маленькая девочка, увы, умерла от горя. Детство кончилось в тот день.
Хныкая, я подползла к телу матери и лизнула её в лицо. Глупо и по-детски — надеяться, что мне всё показалось и вот сейчас она встанет и обнимет меня. Но с кристальной чёткостью я чувствовала, что именно этого и ждёт отец. Проснулась новая возможность — эмпатия. И как хорошо, что она достаточно редкая — даже отец ею владел лишь на зачаточном уровне. Неплохое подспорье на пути к цели. Максимилиан поднял меня за шкирку на уровень глаз, принявшись внимательно рассматривать. А я изо всех сил проецировала на него свой страх, съёжившись в комочек и зажмурив глаза — лишь бы не почувствовал и не увидел в них отражение ненависти! Показать страх оказалось так просто, особенно если на самом деле боишься — весь такой высокий, сильный и жестокий, он всегда пугал меня, мелкую для своего возраста и тоненькую.
Но мой страх теперь был не панический, а рассчитанный, направленный на достижение цели. Я даже подумывала, не обмочить ли для достоверности его куртку, но потом решила, что это уже перебор. Так мы и стали жить дальше: я — учась всему, чему только получалось, и при всяком случае демонстрируя свой страх перед отцом, покорность и желание угодить, а он, обучая меня магии и разным наукам. Вскоре появились и другие учителя — по рукопашному бою, фехтованию, способам тайного убийства и выживания в неизвестных опасных местах. Я училась с удовольствием, но со всеми преподавателями, кроме отца, была холодно-вежлива. Знала: ему это нравится, да и расслаблялся маг от такого явного предпочтения его персоне. Потихоньку я завоёвывала его… не доверие, нет — он в принципе никому не доверял, но безоговорочную веру в мою преданность.
В тринадцать я убила своего первого человека — просто человека. Как сказал Максимилиан, это тренировка. В четырнадцать убила уже по приказу — оборотня. Никогда не забуду удивлённых глаз, когда трогательно вздрагивающая в его объятьях милая малышка, найденная в лесу, вдруг резко вытащила из кучи листьев длинный кинжал и вонзила прямо в сердце! Потом мне ещё пришлось и отрубить мужчине голову, дабы принести магу, в подтверждение выполненной работы. А ещё через некоторое время началась гормональная перестройка, предвещавшая скорую первую течку — слишком рано! Вот тогда стало
Несколько бессонных ночей в раздумьях, и я наметила план действий.
Мы сидели у камина: маг в кресле, я — подле его ног, мурлыкая от ласкающих пальцев, зарывшихся в шевелюру. Максимилиан считал, что так выражаю радость и уважение своему вожаку, а я не разубеждала. Да и на самом деле, приятно же. Момент сочла самым подходящим.
— Папочка, я чувствую приближение течки. Ты выберешь для меня мужчину?
Ласкающие пальцы на мгновение замерли, потом продолжили путь. Он любил, когда наедине я называла его отцом, даже требовал, тогда как при свидетелях должна была именовать «господином». Ещё один кирпичик в фундамент уверенности мага в моей любви.
— А ты этого хочешь?
— Не знаю… Наверно… Я же не пробовала. Только немного страшно. Мама мне как-то рассказывала, что не достигшим двадцатилетия самкам запрещают спариваться, иначе что-то там с гормонами и внутренней регуляцией организма может случиться. Я точно не поняла тогда, но запомнила. И возможно, что потом никогда полноценного оборотня родить не получится. Вот и боюсь.
Я знала, что и как говорить — сама непосредственность и кажущееся равнодушие, лишь забота о его планах. И маг не мог не поверить. Он даже мысли не допускал, что вру ему прямо в глаза, в отсутствии же у меня любой фантазии и инициативы убедила его очень давно. А рисковать своим единственным шансом в лице меня Максимилиан не станет.
— Нет, малышка, я не буду принуждать тебя, мы подождём до нужного возраста.
Я негромко фыркнула.
— А меня и не надо будет принуждать, папа. Ты же знаешь, в самый разгар я сама запрыгну на любого мужика. Так мама рассказывала, по крайней мере.
Максимилиан задумался, а я ликовала. Получилось! У меня есть время до двадцати лет, а последние слова заставят мага оберегать мою девственность, как драгоценность. И я в этом вскоре убедилась. Как только появились первые признаки неадекватного поведения, отец не просто запер меня в подземелье, а даже засунул в клетку, ключ от которой имелся только у него, и приходил ко мне весь период течки только он.
А у меня было несколько дней до того, как осознание действительности напрочь выключилось. Как же я радовалась, что нюансы личных отношений между оборотнями малоизвестны за пределами кланов! Да, мама о таком рассказывала, но это только в случае насилия со стороны сильного альфы, да и проблемы с потомством заметили лишь у одной самки за всю известную историю, и то непонятно: насилие ли послужило причиной, или она изначально была дефектной. Ну вот ещё и у мамы. А вообще, какое может быть насилие, если кошка в охоте готова подставиться любому встречному?! Я же просто скомкала в кучу несколько историй, рассказанных Тиварой.
И вот я отключилась. Ничего почти не помню о прошедшей десятице, лишь ощущение жуткого жара и зуда внизу живота, да потребности прекратить его любым способом! Потом, придя в себя, с удивлением оглядывала разгром, царивший в клетке. Максимилиан, убедившись в моей вменяемости, вскоре выпустил на свободу, а сам, посмеиваясь, говорил:
— Даа… А моя кошечка, оказывается, очень горячая штучка! Не будь я твоим отцом, точно не смог бы сдержаться под таким напором.
Меня сильно расстроила такая особенность физиологии, и пусть мама всё подробно рассказывала, но испытать это на себе совсем другое дело. Я поставила очередную цель — добиться контроля хотя бы над сознанием в такие периоды. Пусть частично он и приходил сам по себе, со временем, но ждать неизвестно сколько, не вариант. Да, желание никуда не убрать, это природа самок, но с помощью магии вполне возможно обрести над собой достаточный контроль. Что я и предложила отцу — в смысле, изучить реакции течки. Он задумался.