Невский проспект
Шрифт:
Он не успел договорить, дамочка назвала его наглой скотиной.
– Вы хотите, чтобы я второго секретаря обкома тыкала в задницу вилами?! Да вы, вы… Антисоветчик, вот вы кто! Таких, как вы, нужно гнать из партии! Вилами вашими же нужно гнать!
Хозяин на это громко расхохотался.
– Голубушка, да что вы так переживаете? Сейчас спустим вашего благоверного. Соня, детка, позвони в город, пусть пришлют машину техпомощи.
– Вы же сами приказали телефон отключить! – сказала брюнетка, тут же материализовавшаяся за его спиной. Ее руки разминали мышцы на шее хозяина. Акентьев почувствовал зависть и неуместное возбуждение.
– Как это? – спросил Никитин. – Глупость какая! Ничего подобного я не приказывал! А если война?! Немедленно подключите и скажите Синягину, что Маковский опять висит на столбе!
– Прямо так и сказать?
– Ну придумайте что-нибудь!
– Слушай, Дрюня, – спросил Акентьев, когда они наутро возвращались в город, – опасаясь продолжения банкета, Переплет вытащил Григорьева прямо из постели, – а ты в курсе был, что здесь пасется этот «стратег» – Раков?
– Понятия не имел! – сказал Дрюня. – Я его вообще еле знаю!
Мог, конечно, притворяться, но Переплет почувствовал, что он говорит правду.
А это, в свою очередь, означало, что его собственные слова насчет толпы аналитиков, пытающихся предугадать дальнейшие действия Александра Акентьева, были в чем-то справедливы. Ну скажем, не толпу, но кого-то на Литейном Акентьев определенно интересовал. Было ли дело действительно в книгах, или это только начало?
– О чем вы с ним говорили? – Дрюня посмотрел на него с подозрением.
– Да так. Ты еще маленький! – отделался Переплет. – Только не пытайся меня дальше раскручивать – не мое это, Дрюня. По крайней мере на данный момент есть дела и поважнее!
Глава вторая
За закрытой дверью
На работу Переплет отправился с двояким чувством. Радовали открывшиеся возможности, но было при этом чувство, что он в некотором роде предает и Федора Матвеевича, и его клиентов. Один из последних прибыл к полудню с книгой, которая вы-звала неподдельный интерес даже у мастера.
– Вот, посмотрите. – Заказчик тяжело дышал, можно было подумать, что он очень взволнован, но достаточно было взглянуть на его лицо, чтобы понять: человек просто болен и даже этот поход в мастерскую был для него непростым делом.
– Купил у одного пьянчужки! – доверительно сообщил он. – Бог знает, где и сколько времени она провалялась. Вот, обратите внимание, с этой стороны просто чудовищные повреждения!
– М-м-м! – Федор Матвеевич обнюхивал книгу. – Это мышки погрызли, определенно… Александр! – позвал он. – Сашенька, подойди пожалуйста!
Акентьев подошел, и мастер представил его задыхающемуся посетителю. Тот подслеповато сощурил глаза, разглядывая Переплета.
– Вот, – представил Федор Матвеевич, – мой ученик, Александр Акентьев! Очень способный молодой человек. Даже в чем-то способнее меня!
Акентьев взял в руки тяжелый, пахнувший плесенью, том.
– Что скажешь, Саша?
Глаза двух стариков устремились на него, словно он был врачом, а книга – тяжело больным па-циентом, чья судьба зависела от его решения. Это был экзамен, и Акентьев-Переплет его с честью выдержал.
– Жаль, но обложку придется заменить, – сказал он. – Сделаем черную кожу с золотым тиснением – как было!
– Я не сомневаюсь в вашем ученике, Федор Матвеевич, – прежде чем сказать это, хозяин книги минуты три набирал воздух в свои больные легкие и откашливался. – Но я придаю этой книге очень большое значение – вы сами понимаете, другой такой находки в моей жизни может уже и не быть…
– Понимаю, – сказал мастер. – Я лично прослежу за исполнением!
Хозяин кивнул, успокоенный.
– Что скажешь? – спросил Федор Матвеевич, когда старец удалился.
– Странный человек, – пожал плечами Переплет, – осколок минувшей эпохи!
– Я, вообще-то, спрашивал о книге! – усмехнулся мастер. – А Павел Егорович и впрямь человек из прошлого. В наше время таких знатоков очень мало!
– Что у него за болезнь? – спросил Переплет, раскрывая книгу.
– Болезнь эта, Сашенька, называется десять лет лагерей, но мы сейчас об этом не будем говорить! Давай-ка лучше изучим то, что ему посчастливилось откопать!
И два человека – мастер и подмастерье – склонились над старинным фолиантом, которому изрядно досталось за сто лет существования на этой бренной земле, как витиевато выразился Федор Матвеевич, а старый мастер переходил на такой стиль, лишь когда в его руках оказывалось что-то действительно ценное.
Впрочем, Переплет и сам видел, что книга великолепна. И стоимость ее была куда выше пятерки, отданной коллекционером алкашу. Это была «Разоблаченная Изида» Блаватской в роскошном дореволюционном издании.
Она и стала первой книгой, о которой он сообщил «стратегу». «Разоблаченная» не была, как сначала по невежеству предположил Акентьев, эротическим чтивом. С ее страниц на читателя обрушивалась такая бездна оккультной информации, что, как выразился бы вульгарный Дрюня, без пол-литра и не разберешься. Несмотря на долгие попытки пробиться через эзотерические термины, которые выглядели еще более загадочно благодаря старому тексту с ятями и фитами, Акентьев ничего в ней толком так и не понял. Как оказалось, считавший себя довольно эрудированным Переплет пребывал в полном неведении относительно целого философского направления. Федор Матвеевич по ходу дела просветил его насчет теософии и ее знаменитой основательницы.
А вот Ракова «Изида» не заинтересовала. Надо думать, в распоряжении Совмина эта книга была, да и на Западе она выдержала не одно издание. Однако Переплет заработал свою галочку.
Только выгод от работы со «стратегом» Акентьев пока не видел. Как назло, клиенты не торопились нести в мастерскую антисоветчину и порнографию. Вероятно, знали диссиденты и растлители, что у Федора Матвеевича ждать им нечего, и текли стройными рядами в обход мастерской со своим нелегальным чтивом. Правда, пришел как-то нервный молодой человек, почему-то в пальто, хотя на дворе стоял конец мая. Воротник пальто был поднят в стиле «за нами следят», а сам молодой человек волновался, дергал глазом, будто подмигивал, и к тому же краснел. Зоя, которая плохо видела даже в своих ужасных очках, решила, что он имеет на нее какие-то виды, и, перепугавшись, позвала на защиту Акентьева.