Невыдуманные приключения Свена Хедина
Шрифт:
Он встретился с Эрнстом фон Вайцзекером. [49]
— Почему Риббентроп до сих пор не ответил на письмо? Прошло несколько месяцев, — спросил Хедин, раздраженный нескончаемым ожиданием аудиенции у Гитлера.
— Обстановка не позволяет. Мы слишком мало знаем о том, что должно произойти, — вступился Вайцзекер за своего шефа, но все же ответил на два вопроса, интересовавших Хедина и шведское правительство: как поведет себя Германия, если Швеция поможет Финляндии в случае весьма вероятного русского нападения, и
49
49 Эрнст фон Вайцзекер (1882–1951) — германский дипломат, один из самых активных участников подготовки Мюнхенского соглашения, в 1943–1945 годах — посол Германии в Ватикане. Считается создателем так называемой «тропы Ватикана», по которой в массовом порядке были эвакуированы из Германии в третьи страны видные нацисты с семьями, ценные специалисты и носители тайн рейха.
— В случае шведской помощи Финляндии Германия будет придерживаться строжайшего нейтралитета. Что же касается шведско-финского военного пакта, то, по мнению фюрера, это не противоречит мирному соглашению Финляндии с Россией.
— А каков взгляд Германии на возможность формирования Северного блока?
— Трудно что-либо сказать по этому поводу. Никто не знает, как будет выглядеть новая Европа.
— Для шведского народа самое важное — чтобы его исконным свободам ничего не угрожало, — сказал Хедин, с замиранием сердца ожидая ответа Вайцзекера.
— Никто не собирается покушаться на свободу и самобытность шведов. Швеции нечего нас бояться.
Несколько позже в тот же день у Свена была примечательная беседа с другим представителем Министерства иностранных дел Куртом Брунхоффом. Тот совершенно ясно поставил условие: в новой будущей Европе, и в Швеции тоже, не должно быть евреев — и особенно упомянул семью Бонниер.
Второго декабря 1940 года Хедин был у Генриха Гиммлера. Хедин надеялся добиться послаблений для находящегося в заключении эрцгерцога Карла-Альбрехта Габсбургского. Эрцгерцог был женат на шведке, дочери старого приятеля Свена. Она просила попробовать хоть как-то помочь мужу.
У Карла-Альбрехта были владения в Польше, и после того, как его родная Австрия в результате аншлюса стала частью Германии, он бежал в Польшу и принял польское гражданство. После вторжения Германии его польские имения были конфискованы, а самого Габсбурга как изменника посадили. Его гноили в камере площадью три квадратных метра.
Поговорили о Тибете, потом Хедин приступил к делу.
— У меня к вам особая просьба, господин рейхсфюрер, — начал Хедин и изложил злоключения Карла-Альберта Габсбургского и его шведской жены. — А нельзя обойтись с ним как-нибудь помягче?
— Я знаком с этим делом во всех деталях. Эрцгерцог виновен в худшем из преступлений, какое только может совершить солдат немецкой крови, а именно: предательство своей страны и расы. Согласно немецкому военному уставу его должны были расстрелять. Так что с ним уже обошлись снисходительно. И если мы дадим ему большее послабление, то рискуем потерять лицо в Польше, где нам, к
Пятого декабря, как уже было сказано, Хедина принял Гитлер, а 9 декабря его принимал Риббентроп.
Хозяин и гость расположились в уютных креслах у камина в частной резиденции министра иностранных дел. Лакей подал чай и бутерброды. Риббентроп извинился за проволочки: поездки и неотложные дела не позволяли ему встретиться со Хедином раньше.
Он расхваливал мощь Германии и сравнивал ее положение в 1940 году с довоенным, когда Третий рейх был окружен врагами. Теперь в изоляции находилась Англия, а Россия стала немецким союзником.
— Сталин — реальный политик, холодный и умный. Он сделает все, чтобы сохранить союз с Германией.
Они обсудили ход военных действий, и Свен спросил о письме, переданном Риббентропу три месяца назад.
— Новое русское вторжение в Финляндию маловероятно, — сказал Риббентроп и предостерег от поспешного военного союза Швеции и Финляндии. По его словам, у России это может вызвать определенные подозрения.
Потом они поговорили о Швеции, и Риббентроп не преминул укорить шведскую прессу за враждебность к нацистскому режиму. Хедин отвечал в том духе, что шведы привыкли думать самостоятельно. А потом настала очередь выполнить просьбу Риккерта.
Дело касалось норвежского представительства в Стокгольме. Немецкая сторона считала, что там плетутся интриги против Германии, и шведское правительство опасалось, что Германия может выдвинуть официальное требование закрыть представительство.
В этом случае Швеция оказывалась перед весьма нежелательной альтернативой: «нет» Германии означало ухудшение отношений, а «да» вело к потере чести. Хедину удалось выговорить у Риббентропа согласие отложить решение этого вопроса на потом.
Стокгольм,
13 декабря 1940 года
Хедин встречался с нацистскими бонзами как частное лицо, по своей собственной инициативе, — по крайней мере, так это должно было выглядеть. Шведское правительство не могло себе позволить, чтобы его представлял известный обожатель Гитлера.
Как частное лицо Хедин мог свободно разговаривать с Гитлером, Герингом, Геббельсом и прочими. Нацистская верхушка считала Свена надежным другом и своего рода агентом влияния. Он защищал Германию в глазах мирового общественного мнения. Общение с Хедином ничего не стоило, а выслушать его было по крайней мере разумно.
Германия так и не потребовала закрыть норвежское представительство в Стокгольме, и очень вероятно, что быстрое заключение мира между Финляндией и Россией объясняется давлением Германии на Москву после того, как Хедин просил за финнов у Гитлера 4 мая 1940 года.
В книгах по истории шведской дипломатии Хедин не удостоился и примечания. В действительности же он играл важную роль, был источником достоверной информации для шведского правительства о замыслах и планах Гитлера. Едва ли кто-либо другой мог поддерживать столь близкие отношения с рейхсканцлером.