Нэй. Сердце Сошо
Шрифт:
Во как!
Раз в три года финал происходил. За это время до финала во всех фортах Граничного патруля организовывались соревнования, и иногда три, но в основном по четыре бойца из каждого форта, а их, Фортов, всего семнадцать, приезжали в Третий Северный форт, чтобы сойтись в главном финале.
Почему в Третьем форте?
Какой приз знаете? Главный приз?
Деньги, само собой, и сумма внушительная! Но главный приз – это возможность…
Говорят, за последние лет двести еще не было случая, чтобы кто-то из людей смог взять главный приз. И было ли это вообще в истории.
Эльфы ведь они такие,
Вот видишь эльфа, и так и хочется на колени бухнуться перед ним и головой в землю врыться. Такая от них аура власти исходит. Всегда трепещешь перед ними. То есть тяжело рядом с ними стоять, не то что говорить или вообще встать напротив в желании или в возможности продержаться минуту перед их силой.
Ну да – главный приз – это возможность сойтись с эльфом-мастером эр’каты в поединке, и если выдержишь минуту, то, вполне возможно, Мастер возьмет такого смельчака в ученики.
А почему Третий Северный форт-то?
Потому что в этот Приход именно здесь служил один из сильнейших Мастеров эр’каты – Леомираис асто вис Русо. Едва ли не самый сильный из всех эльфийских Мастеров.
Он и организовал этот турнир, придал ему стабильность и постоянство. Раньше такие соревнования проводились время от времени в разных фортах и даже городах, но асто вис Русо, видимо, решил разнообразить свое присутствие в мире людей. И Турнир стал бешено популярен, потому что все считали себя лучшими и все были уверены, что выстоят минуту. Но это ведь люди. Мы жутко самоуверенны и думаем, что именно я или он, или еще кто-то, станет победителем. Ну, а выдержать минуту? Да что там минуту! Час выдержим!
Вот Нэй и попал на финальное состязание.
Точнее, уже на полуфиналы.
Бои проводились по лигурийской системе – на выбывание. Правда, если у эльфов, на их западных турнирах людей, выбывание – это всегда или почти всегда смерть, то на Турнире Граничников все, конечно же, оставались в живых. Просто нужно было положить соперника или на лопатки, или выбить дух, или измотать до невозможности продолжать бой.
И бои как раз такими и были – разными.
Один закончился очень быстро, хотя и выступали в нем бойцы одинаковых весовых категорий. И бой был своеобразным: ребята просто разошлись сначала в стороны, а затем, разбежавшись, врезались друг в друга. И у одного, сержанта Маркуса Пума, голова оказалась сильнее, чем у соперника, и он устоял на ногах. Конечно, со стороны глупо выглядело, но обоим было очень больно.
А вот второй бой был и долгим, и красивым, вначале, а к концу, минут двадцать прошло – не меньше, уже был чистый измор. Один прыткий малый, несмотря на проигрыш в весе в пятьдесят или даже в шестьдесят кило… то есть фимт, неплохо сопротивлялся бугаю весом за все сто пятьдесят фимт. Но к концу, несмотря на мастерство малыша, здоровяк победил. Мелкий немного расслабился, прыгая вокруг да около, и совершенно неожиданно для себя и зрителей получил такую мощную оплеуху, после которой оправиться уже не смог.
Так в финал и вышли почти физически равные соперники. Хотя сам турнир не имел разделения на весовые категории. Как рассказали Нэю, теоретически в финал мог выйти любой боец, что полуфинал и показал, но в финалах почти всегда только вот такие бугаи и выступали. Впрочем, как сказал тот же рассказчик, мастерам эр’каты была безразлична весовая категория человека, они всегда побеждали – вне зависимости от силы, веса, мастерства и самоуверенности соперника.
Нэй в этом скоро убедился, увидев все воочию.
Рассказчиком, кстати, оказался старший лейтенант Артур Мосли, служивший в Третьем форте уже четвертый год и видевший прошлый финал своими глазами, заодно историю вопроса изучивший досконально. Нэй все никак не мог понять, что в Артуре Мосли не так, пока не увидел, как тот украдкой пьет из фляги какую-то жидкость. Не первуха и не вино точно, что тогда? Лекарство? Ну, если бы лейтенант был бы болен, то не сидел бы среди своих товарищей и сослуживцев на трибунах. Или вообще – ехал бы уже домой. Граничный Патруль заботился о своих воинах, даже ушедших на покой, вне зависимости, по какой причине, но держать больного в рядах действующих сил не будут.
Это уже было не на трибунах, и не в этот день, а намного позже. Когда ребята, почти ровесники, уже сдружились. И хотя Нэй был сошо, а в Артуре Мосли чувствовалось сильное воссияние, их притянуло друг к другу. Впрочем, вполне возможно, причиной дружбы были не только мужские дружеские флюиды, но и то, что Артура назначили командиром пятерки, в которой Нэй стал муляр-ташем. Хотя, может, причина была и совсем банальна – Артур Мосли совершенно не умел драться. Как он говорил, в семье, конечно, ему что-то там преподавали и рассказывали о кулачных боях, но ему больше нравилось убегать от наставников и путешествовать. Правда, путешествие и неумение драться как-то не вязались между собой. На дорогах неспокойно, даже в наше время и постоять за себя нужно было уметь, чтобы преодолеть хотя бы расстояние между Мальвинором и Мир Рошанским…
Впрочем, заметить Нэй заметил, что Мосли что-то пьет, но не это привело к пониманию. А иное событие. Нэй вызвался поставить Артуру удар, научить наконец если не драться, то хотя бы понимать, что это такое. Несколько уроков, перед которыми Артур и делал глотки из своей фляги. А тут то ли забыл, то ли сделал их раньше.
На самом деле забыл.
Ну, Нэй в этот урок знатно поколотил Артура, а последним ударом выбил кровь из носа друга. Выбить выбил и вдруг сам согнулся от боли. Так скрутило, что в глазах потемнело. Тут же Артур подскочил, начал себя корить, что забыл выпить «капюшон».
Что?
Выяснилось, что Артур Мосли не просто благородных кровей и высокого воссияния, а самый настоящий Принц Крови! И «капюшоном» он называл настойку, с помощью которой скрывал свою высшую кровь. Пить ее, конечно, не требовалось каждый день, но старался перед поединком с Нэем сделать пару глотков, чтобы другу отдачи не случилось. А тут забыл. Ну, вот вылетело из головы. Друзья ведь!
И тут стали понятны, что это за путешествия без драк, ну да, кто в здравом уме полезет на Принца Крови – отдача замучает. И почему он поступил в Граничный Патруль? Это раньше ему нравилось выпячивать грудь и светить своей кровью. А через пару лет после Арки Благородства понял, что кровь кровью, но без самостоятельности он далеко не уедет. Вон, отец его, Герцог Умбрельский – Отон, – кулаком толстую доску в четыре сантима ломал и даже не морщился, а у него что? Белые ручки. Ну как так жить?