Нэй. Сердце Сошо
Шрифт:
И это орч говорит?
Ну и само собой такое лучше никому не говорить.
***
Он и не рассказал Изабелле.
Поэтому и приехал в Аркет, чтобы в переходную натиру на лето – Альну (самое время для свадеб, больше всего их именно в эти семь дней играется, ну еще в сентябре), выбрать самое лучшее время в главном соборе Аркета. В общем, вовремя приехал и хорошее время выбрал.
И тут Изабелла задумчиво так проговорила:
– Может, и нам к вам присоединиться?
– Обязательно!
Что касается встречи с Комисом…
Тут
– Белла! Белла! Белла…
Изабелла вскочила, подбежала к ящику. Встала на колени рядом, а ее лицо расцвело.
Нэй подошел:
– Не беспокойся о нём, он в надежных руках. Перед «Отбоем» Файнс дал ему успокоительный отвар. Он, Файнс, отличный алхимик, потому что у него был гениальный учитель. Своеобразный и жестокий, но гениальный. Правда, у Файнса все наоборот получается. Так и не научился яды делать, но вот живительные отвары у него выходят просто сногсшибательные. В прямом и переносном смысле. Правда, как сказал Селистер, злоупотреблять ими не стоит, но парочку рецептов записал.
– Спасибо тебе. Я теперь твоя вечная должница!
– Ну, про должок не стоит. Думаю, что мы просто квиты, и никто ничего никому не должен.
Она улыбнулась:
– На самом деле, я даже не знаю, как тебя отблагодарить и как вообще выплатить долги.
– А «рыбное дело»? Ты же до сих пор жаждешь мне выцарапать глаза, просто повода не находится.
Она усмехнулась:
– На самом деле, я теперь за него должна на тебя молиться!
Нэй недоуменно тоже привстал на колени возле ящика, чтобы не стоять и не общаться свысока:
– Э… не совсем понял твою мысль.
– Я тут поговорила кое с кем, жаль только, что люди порой не могут держать язык за зубами, и поэтому некоторых пришлось избавить и от языков, и от зубов.
Нэй дернул бровью, такой жестокости от Изабеллы он не ожидал.
– Но прежде, чем я с ними рассталась, они поведали мне, что произошло на самом деле в районах Ночной Гильдии, и почему я сумела избавиться от связи, от власти дядюшки Отоя – этого упыря и демона в одном флаконе…
Нэй вздрогнул, но это осталось не замечено Изабеллой:
– Ты же знаешь, что Маги-сфера, которая держала магию в нашем Мире многие тысячелетия, раскололась после Великого Катаклизма на тысячи миллиарды-миллиардов осколков. Кто говорит, что ею стали аккумы, кто считает, что маги-сфера ушла, и аккумы – это энергия других миров.
– Ну… Вроде все об этом знают.
– Но при этом все сходятся на том, что остаточная сила Маги-сферы осталась, этакая тонкая пленка, как листы пергамента, выделанные до прозрачной белизны. И время от времени этот пергамент-сфера впитывает в себя энергию, испускаемую аккумами. И в таком месте могут происходить всевозможные странности как с магией, так и с обычными заклятиями, связами и плетениями. А теперь вспомни, сколько Внутренний Конвой вылил энергии аккумов во время зачистки?
– Боюсь представить. Слышал, что было потрачено где-то около тысячи «синьки», на боевых заклинаниях они очень сильно расходуются, и десятка четыре зеленых. Даже, кажется, пару темников израсходовали.
– Ну да, ребята в тот день не разменивались по пустякам. Поэтому после того, как Конвой вышел из районов, над ними еще целую натиру или даже больше висело такое сильное магическое поле, что в нем все переставало работать должным образом. Правда, мало кто это понял.
– И дядюшка Отой себя не обезопасил?
– Ну, ты же знаешь, что он не любил фаеры, которые могли подсказать, что что-то не так вокруг. Очень странно работали в те дни: то зажигались, то гасли, то мерцали. Даже взрывались кое-где. Он вообще магию терпеть не мог. Но при этом власть надо мной держал цепко. Но больше никакой магии, если она ему не выгодна. Поэтому в приюте дядюшки Отоя только свечи и были. И магов Гильдии, штатных, Конвой хорошо прижал, им было не до изучения феномена, ну, кто в живых остался. А я появилась у дядюшки Отоя на второй день, когда вся энергия «пергамента» была еще на вершине силы. Поэтому связь и ослабла, и я смогла вонзить стилет в его сердце!
– Ты рада, что избавилась от него?
– Очень! И теперь я должна тебе всю свою жизнь!
Он замотал головой:
– Не надо мне твоей жизни. У нас они разные, и я не хочу быть твоим господином, у тебя он уже есть, – указал на спящего Комиса. – Но спрошу – зачем тогда тебе это все?
Нэй развел руками, показывая на пакгауз, но на самом деле задавал немой вопрос: «Зачем тебе эта власть?»
Она пожала плечами:
– Мальвинорцы начали борзеть. Вот Докан мне и помог их прижать. Но теперь уже он сам, – она в сердцах махнула рукой.
Встала:
– Ты мне так и не рассказал, как встретил Комиса.
Нэй усмехнулся:
– О! Это очень смешная история.
Нэй снова уселся на ящик, а Изабелла, еще немного постояв над Комисом, присоединилась к нему, сев рядом.
– Я решил тебя проведать под вечер. Ну, сначала через крышу. А там, смотрю, Ночные кошки вовсю бдят – не пробраться, да и на окнах твоих решётки. Думаю, ну вообще что-то Изабелла от мира отгородилась – не пройти, не проехать.
Послышался смех Изабеллы, немного грустный. А Нэй продолжил:
– Ну, тогда, думаю, через центральный вход. Хотя тоже не факт, что пройду. Ограда кругом, охрана, ну, в общем, чуть ли не по записи. А чтобы особо не светиться, капюшон куртки на голову надвинул.
– Постоял возле ограды минут пять, думаю, ну что? Попытка не пытка, нужно зайти – выказать свое почтение.
А тут небольшой шум. Из дома парень выскакивает, да еще так жестко кому-то, вроде охраннику: «Вон пошли!» и к воротам ограды, со мной столкнулся и дальше пошел.
Меня что-то зацепило, и я за парнем двинулся. А тут Файнс из-за угла выходит и так к парню: