Нейтрально-враждебный
Шрифт:
На работу он вышел в состоянии панического ужаса. Старался вести себя естественно, но выходило строго наоборот. Васек несколько раз справлялся у него, не случилось ли чего, на что Стасик, истерически смеясь и всеми силами изображая беззаботность, отвечал, что у него все отлично. При этом у Стасика дергался правый глаз, а голос прыгал от шипящего шепота до истошного крика. Даже хозяин фермы обратил внимание на странное поведение работника, и справился, не болен ли тот.
— Если заболел, сходи к целителям, — посоветовал он. — Они тебя живо на ноги поставят.
Но Стасик отказался, заверив руководителя, что ничем не болен и чувствует себя превосходно. Ему совсем не хотелось идти к целителям,
Рабочий день тянулся долго и выдался непростым. Нет, свиньи-то сегодня вели себя удивительно смирно и не предпринимали попыток растечься по всей округе. И хозяин ни разу не наорал. Даже Васек не докучал разговорами. Но терзающий Стасика страх не давал ему покоя. Ему все время казалось, что он уже разоблачен, что за ним вот-вот придут. Не могло такого быть, чтобы злая колдунья подобралась к самому Форингу, и никто этого не заметил. Знают! Конечно же, знают! Возможно, прямо сейчас верховный паладин подписывает приказ о его аресте. А заодно и о пытках. Ведь наверняка будут пытать. Хоть Стасик и решил для себя, что сразу же расскажет все, что ему известно, он сомневался, что ему поверят на слово. Наверняка решат, что о чем-то умалчивает, пытается что-то утаить. И начнут вытягивать из него информацию вместе с жизнью.
Но вот миновал полдень, день пополз к вечеру, а из города так и не явился отряд воинов, дабы арестовать вражеского агента и препроводить в камеру пыток. Стасик немного успокоился. Судя по всему, все обошлось, и его встреча с Рианой осталась для всех тайной.
В течение дня он и думать боялся о порученном ему деле. То есть, он твердо решил, что не станет его выполнять, а тубус выбросит куда-нибудь, где его никто никогда не найдет. В какое-нибудь гиблое место, вроде болота. Болот, правда, поблизости не было, так что Стасик решил зарыть компрометирующий предмет в дубовой роще. Но когда настал вечер, а за ним так и не пришли, Стасик расхрабрился. Риск был велик, попадись он, и его неминуемо постигнет суровая кара. Но Стасику ужасно хотелось стать в правильном мире героем. Пусть и героем зла. Эта цель стоила любого риска.
Почти каждый вечер Васек отправлялся в город с целью выпить дешевого пива и поболтать со своими знакомыми. Стасика он звал с собой ежедневно, но тот всегда отказывался. Но сегодня в ответ на поступившее предложение совместной прогулки в Форинг он ответил неожиданным, даже для себя самого, согласием. Стасик решил осмотреться, и прикинуть, возможно ли осуществить порученное ему дело, то есть тайком расклеить на стенах бумажки с невинными, как ему хотелось думать, заклинаниями.
Вечерами в Форинге жизнь била ключом. Герои гуляли в тавернах, горожане бродили по улицам, торговцы, перекрикивая друг друга, нахваливали свои товары. Васек повел Стасика в свое любимое питейное заведение, которое по совпадению оказалось и самым дешевым из всех. Воины и маги сюда не захаживали — это был не их уровень. Трактир, темный, бедный и засаленный, предназначался для тех счастливчиков, в ком не оказалось никаких выдающихся способностей. И стали они не паладинами и чародеями, а свинопасами и дворниками, подмастерьями у ремесленников и грузчиками. Никто из них по сему поводу не унывал, набившаяся в трактир публика была весела и беззаботна. Дешевое пиво лилось рекой, стремительно развязывая языки.
На этом празднике жизни Стасик был единственным, с чего лица не сходило выражение глубочайшей скорби. По пути к трактиру он внимательно осматривал стены, и чем дальше, тем больше приходил к выводу, что Риана взвалила на его узкие плечи невыполнимую миссию. Не было никакой возможности подобраться к стене незамеченным. Днем об этом и думать было нечего — город кишел людьми, и какой-то мальчишка в крестьянской одежде, прижимающий непонятные бумажки к защитным стенам, тут же привлек бы к себе всеобщее внимание. Ночь тоже исключалась — Форинг в темное время суток хорошо и непрерывно патрулировался. Так что выходило, что даже захоти он этого, то никак не сумел бы осуществить задание темных сил.
Лишившись последней надежды на перемены к лучшему, Стасик совсем пал духом. Когда они вместе с Васьком возвращались из трактира обратно на ферму, он едва сдерживал слезы. Его траурное настроение не укрылось от внимания коллеги.
— Ты сегодня сам не свой, — заметил тот. — У тебя точно все хорошо?
Стасик пропустил вопрос Васька мимо ушей, поскольку был полностью погружен в собственные безрадостные мысли. Он уже голову сломал, пытаясь придумать способ прилепить к стенам эти чертовы бумажки так, чтобы не попасться стражникам. Вот если бы под городом пролегали какие-нибудь тоннели, проходящие параллельно фундаменту стен…. Нет, рассчитывать на такое чудо было бы слишком наивно. А если тоннели и есть, то входы в них наверняка хорошо охраняются.
— Эй, что с тобой? — возвысил голос Васек, и тронул Стасика за плечо.
— А? — вздрогнул тот. — Что?
— Я спрашиваю, что с тобой случилось?
— Со мной? Нет, со мной ничего.
— Так уж и ничего. Весь день сегодня ты какой-то не такой. Ну, признавайся!
— Да все хорошо, — заверил коллегу Стасик. — Просто настроения нет.
Тут он решил, что если полюбопытствует у коллеги на тему тоннелей, то ничего страшного не случится. Вдруг Васек что-то знает?
— Я вот тут спросить хотел, — заговорил Стасик, стараясь придать своему голосу максимально беззаботную тональность, словно предмет обсуждения его самого ничуть не интересовал, — а нет ли под Форингом каких-либо подземелий? Просто город вроде бы старый, а я слышал, что под всеми старыми городами обязательно есть древние и заброшенные катакомбы. Ну, мне так говорили. В детстве.
Васек остановился, внимательно посмотрел на собеседника, после чего улыбнулся и понимающе кивнул головой.
— Вот теперь мне все ясно! — заявил он.
Стасик уставился на коллегу со страхом.
— Что тебе ясно? — проблеял он, чувствуя, как трусливый пот течет по его спине.
— Все! — самодовольно повторил Васек. — Теперь понятно, почему ты весь день сам не свой. Я думал, ты заболел или влюбился, а ты вон чего.
Мир закружился у Стасика перед глазами. Вот и все! Вот и конец! Васек раскрыл его. Он все знает. Сейчас он пойдет прямо к верховному паладину, и расскажет ему о предательстве. А дальше допросы, пытки, виселица….
— Это неправда! — едва шевеля губами, пролепетал позеленевший Стасик. — Это не так!
— Ну да! Рассказывай! Я точно знаю, что так! Можешь не отрицать.
Мысли лихорадочно закружились в голове Стасика. Что делать? Что же делать? Заставить Васька замолчать навеки? Это было даже не смешно. Крепкий и мускулистый Васек, который, к тому же, старше на десять лет, ему не по зубам. Тогда что? Умолять коллегу, чтобы тот не сдал его? На коленях умолять, со слезами. Наврать что-нибудь. Что, дескать, бес попутал, обманули, задурили….
Но Стасик чувствовал, что его уже ничто не спасет. Пусть они с Васьком и сблизились за проведенное рядом время, но пособника тьмы свинопас, не раздумывая, отдаст на растерзание паладинам.
Почувствовав отчаяние, Стасик выразил его единственным способом, каким умел — расплакался.
— Эй! Эй! Ты чего? — услышал он взволнованный голос Васька. — Перестань! Не ты первый, не ты последний. Да что там, я ведь и сам, в свое время, тоже об этом подумывал.
Стасик уставился на коллегу диким взглядом.