Нейтрально-враждебный
Шрифт:
Выслушав его рассказ, старик весело захихикал.
— Нашел ты с кем связаться, — произнес он. — Гоблины, они же тупые.
Стасику надоела эта милая беседа.
— Что со мной? — взмолился он тихо. — Пожалуйста, ответьте.
— С тобой, приятель, много чего. Если бы все ограничилось только огненным шаром, ты бы сейчас уже был мертв. Но тебе повезло… или не повезло — как посмотреть. После попадания ты свалился в одну из ям и упал прямо в эту черную дрянь. Окунулся, так сказать, с головой.
Стасика объял ужас. Черной дрянью старик называл ту субстанцию, что скапливалась во впадинах и представляла собой отходы магической деятельности. Жуткая токсичная смесь из остатков сотен заклинаний. И он упал в нее? Если так, то почему он до сих пор жив?
Стасик сам не заметил, как произнес последний вопрос вслух.
— Ну, ты раньше времени-то не радуйся, — посоветовал ему в ответ старик. — То, что ты жив в настоящий момент, вовсе не означает, что ты останешься в том же отрадном состоянии и, скажем, завтра. Одним богам ведомо, что за коктейль чернеет в этих ямах. И какое воздействие он способен оказать на живой организм.
— Я слышал, что если упасть в него, то умрешь, — прошептал Стасик.
— Болтают всякое. Но ты вот, пока что, жив. Правда, это исключительно моя заслуга. Не вмешайся я вовремя, ты бы уже не обременял своим присутствием этот поганый мир.
— Вы меня спасли? — пискнул Стасик. — Спасибо.
— Не спеши благодарить, — посоветовал старик и вновь захихикал самым безумным образом. Стасик догадался, что его собеседник не в ладах с головой. С другой стороны, разве нормальный человек, находясь в здравом уме, задержится на ночь на нейтральной полосе?
— Так что со мной? — вновь спросил Стасик. — Я сильно пострадал?
— Ох, даже не знаю, как тебе и сказать — с трудом сдерживая безумное хихиканье, ответил старик. — Купание в черной жиже не пошло тебе на пользу. Ткани твоего тела, они….
Он запнулся, подыскивая подходящее слово.
— Они, скажем так, нестабильны.
— Что? — не удержавшись, вскрикнул Стасик.
— Тише! — зашипел на него старик. — Сказал же — здесь не место для криков.
— Что значит — ткани нестабильны? — снизив громкость голоса, повторил Стасик.
— То и значит. В них протекают какие-то процессы, природа которых для меня непостижима. Будь в наличии лаборатория со всем необходимым оборудованием, я бы попытался разобраться. Но в настоящих условиях не могу сказать ничего определенного.
— Боже мой! — захныкал Стасик. — Что же со мной будет? Я умру, да?
— Все умрут, не переживай. Но кое-что я все-таки сумел сделать. Мне удалось замедлить аномальные процессы в твоем организме. Не думаю, что все, но, по крайней мере, большую и худшую их часть.
— О каких процессах вы говорите? — простонал Стасик. — Скажите прямо, пожалуйста. Не жалейте меня.
— Процессы самые разные, но суть их сводится к одному, — ответил старик. — Они, так или иначе, ведут к разрушению целостности твоего организма.
— А? — вырвалось у Стасика. — К разрушению целостности? Это как? Это что? Я ваших медицинских терминов не понимаю. Вы скажите по-человечески!
— Это когда ты начинаешь медленно превращаться в бесформенный кусок биомассы, — просветил его старик с нескрываемым удовольствием. — Так тебе понятно?
Стасик сам не понял, каким чудом удержался от крика ужаса. Ему стало дурно. Впервые он пожалел, что огненный шар не убил его на месте.
— Сам же просил тебя не жалеть, — напомнил старик.
— И сколько мне осталось? — дрогнувшим голосом спросил Стасик.
— Понятия не имею. Говорю же — я не могу в должной мере изучить все эти процессы. Но принятые мною меры помогли. Сейчас ты не распадаешься, не бойся. Я перетянул твое тело бинтами, пропитанными целебным зельем, и отключил твою нервную чувствительность. Иначе ты непрерывно орал бы от жуткой боли. Поэтому ты ничего не чувствуешь.
Стасик попытался выровнять дыхание и взять себя в руки. То, что с ним произошло, было ужасно, он сам еще не до конца осознал все это. Но он, по крайней мере, все еще был жив. А, значит, рано было вешать нос. Ведь этот мир — мир магии и чудес. В этом мире полно целителей, в том числе и настоящих мастеров своего дела. Наверняка кто-то из них сумеет исцелить его от всех этих ужасных недугов. Нужно только продержаться до тех пор, пока он не сможет получить квалифицированную медицинскую помощь.
И тут Стасика, как обухом по затылку, оглушило жуткое осознание: целителей в этом мире и вправду полно, но все они проживают либо в империи зла, либо в королевстве добра. А ему, Стасику, в обе эти державы вход отныне заказан. В Ангдэзии его считают предателем, и не сказать, чтобы не заслуженно, и едва он угодит в лапы добряков, те тотчас же вздернут его на ближайшем дереве. И в империю ему тоже лучше не возвращаться. Сбежав из черного замка, он, фактически, подписал себе смертный приговор. Если его поймает лорд Мортус, он, вместо лечения, устроит ему мучение, организовав бесплатную экскурсию в камеру пыток. И экскурсия эта будет посмертной.
— Скажите, — простонал Стасик, уже не сдерживая рвущихся из груди рыданий, — а меня можно вылечить?
— Вылечить, в смысле — полностью вылечить? — уточнил старик.
— Да. Чтобы я стал таким, как раньше.
— Ну, даже не знаю. Если все самые лучшие целители сфокусируют на тебе свою исцеляющую мощь, тогда, возможно, им удастся достичь подобного результата.
Именно этого Стасик и боялся. Собрать всех самых лучших целителей и заставить их лечить его — заведомо невыполнимая задача. Он и прежде был никем, а теперь вообще превратился в какого-то урода, которого забавы ради забьют камнями, едва он решит выйти к людям. Или посадят в клетку и станут возить по городам и весям, показывая его добрым людям за мелкую денежку. Как будто мало он в своей жизни хлебнул горя и позора.