Нейтралы
Шрифт:
Может, он в самом деле болен? Хотя в день выбора чемпионов Крауч выглядел нормально. Вид у него был усталый, но не более, я специально приглядывался.
Так, стоп. Ещё немного, и впору подавать заявку на вступление в клуб конспирологов, видящих в любом событии часть чьей-то многоходовки. Ничего не решив и окончательно запутавшись, я сделал «звонок другу» - отослал письмо Кеннеру. Он же работает в департаменте международных отношений, наверняка в курсе ходящих среди сотрудников сплетен. Пусть поделится сведениями с любимым племянником.
– Ты не представляешь, что творится, когда у ребенка режутся зубки, - делился пережитым Кеннер. – Сейчас уже легче, а вот когда только начиналось, ор стоял на весь дом. Причем заглушающие ставить нельзя – нужно слышать, что он проснулся!
– На работе отдыхал?
– Что-то вроде того! – засмеялся дядя.
Мы сидели в маленьком пабе на задворках Хогсмида. Малоизвестное местечко с домашней кухней, только для своих. В прошлом году я случайно забрел сюда и с тех пор изредка приходил, когда хотел посидеть в тишине.
– Вообще-то у нас сейчас затишье, - закончив веселиться, признался Кеннер. – С Турниром разобрались, начальство болеет, значимых событий в обозримом будущем не намечается. Лепота!
– Вот, кстати, по поводу начальства. Оно действительно болеет?
– У нас говорят так. А что?
– Крауч не из тех людей, которые любят поваляться в постельке. Странно, что не вылечился.
– Может, проклятье какое словил, - пожал плечами дядюшка. – Бывает.
– Или занят чем-то другим.
Кеннер задумчиво на меня посмотрел. Он хорошо меня знает, поэтому сразу понял, к чему я веду.
– Есть основания так считать?
– В Хогвартсе происходит что-то странное. Ты в курсе, что у бывших Пожирателей темнеет метка?
– Откуда знаешь?
– Ученики подслушали разговор Каркарова со Снейпом. Болгарин прибежал прямо на урок и не особо сдерживал голос, пока Снейп не поставил заглушку. Я не хочу об этом писать в письме, поэтому подойди, пожалуйста, к леди.
– У тебя же парный пергамент есть?
– Испортился.
Помолчали. Хорошую здесь рыбу готовят, надо бы рецепт попросить. Местные часто торгуют с русалками из Черного озера, меняют мясо и молоко на рыбу или ингредиенты.
– Пожирателей Крауч люто ненавидит, - наконец, заговорил Кеннер. – У нас во всём департаменте нет никого, кто носил бы метку или просто сочувствовал той стороне. В других департаментах бывших полным-полно. Если он получил какую-то информацию, вполне мог отложить всё остальное.
– Прибавь сюда Грюма. Что он делает в Хогвартсе? Боевик его калибра не должен учить детишек, он матерых псов натаскивает. Готов спорить, после выхода в отставку Грюма завалили предложениями поработать инструктором или вовсе взять личного ученика. Тем не менее, он здесь.
– Ну, мало ли… Может, на время Турнира Дамблдор решил усилить безопасность?
– Всё равно странно. Ты мне вот что скажи – за последние месяца два с Краучем лично кто-нибудь встречался?
– Конечно. Та же Боунс к нему приезжала, начальники секторов ездили отчитываться. Через зеркала с ним постоянно общаются. Ты что, Райли?! Без инструкций он нас не оставляет!
Действительно, не тот типаж.
Короче говоря, я загрузил Кеннера и, его посредством, леди. Она человек опытный, в десять раз меня старше, пусть у неё голова болит. Не одному же мне мучиться.
Думать о ситуации с Краучем и Диггори я уже не мог, но и не думать не получалось. Мысли бегали по кругу, повторяя многажды рассмотренные аргументы. Напряжение копилось и обязательно должно было найти выход. Ничем, кроме истерики, я не могу объяснить согласие принять участие в затеянном Артуром эксперименте.
– У тебя нет ощущения, что мы занимаемся какой-то хернёй?
– Я уверен, что мы занимаемся хернёй, - твердо ответил друг. – Но проверить её надо.
Мы находились за пределами школьной ограды, в точке пересечения тропинки, ведущей в Хогсмид, с ещё одной, от берега озера к Запретному лесу. Местные жители постоянно ими пользовались на протяжении веков, то есть перекресток старый. Самое то для наших целей.
Моя роль заключалась в подай-принеси, основную роль играл Артур. Его кружок, в который он всё-таки поступил, поручил ему проверить некий слух, ходящий среди первокурсников, чем мы сейчас и занимались. Поэтому бедный парень последние девять дней постился, избегая копченой, острой и сладкой еды, заодно отказавшись от выпечки, мяса, рыбы и любых молочных продуктов. Суровая у ритуалистов жизнь. Причем, когда старше станет, к списку запретного добавятся алкоголь, курево и женская ласка.
В общем, перекресток мы очистили, пантакль начертили (вернее, Артур начертил, я в сторонке стоял), зеркало и малый алтарец установили на положенное место. После чего Шелби загнал меня в пентаграмму с наказом сидеть и ни в коем случае, ни-ни, что бы ни увидел, за пределы фигуры не вылезать. Сам же принялся творить.
Судя по иллюминациям, эффект от его действий был, только непонятно, какой. До меня никаких отголосков силы не долетало, пантакль надежно блокировал внешнюю магию. Я примерно представлял, что Артур делает, поэтому спокойно дождался последнего этапа, просидев полчаса на земле на специально прихваченной из гостиной Равенкло подушечке. Март месяц, холодновато. А вот когда друг закончил камлать и, принеся жертву, тихонько произнес назначенное имя, встал и с искренним любопытством принялся заглядывать в зеркало. С того места, где я находился, смотреть было неудобно, но я старался.
Прошло пять минут. Десять. Артур стоял перед зеркалом, переминаясь с ноги на ногу; я стоял молча, памятуя страшные байки о судьбе нарушивших технику безопасности колдунов; кое-кто третий тоже стоял, глядя на нас. В конце концов, ему надоело.
– Шелби. Стивенс. Потрудитесь объяснить, почему вы находитесь не в своей комнате, а за пределами территории Хогвартса. В полночь.
Очень-очень медленно Артур с круглыми глазами повернулся в сторону высокой мрачной фигуры, облаченной в темную мантию с капюшоном.