Нейтринная гонка
Шрифт:
— Любимый кабак крутых парней из нашей команды, — пояснил он.
После этих слов вечер явно не сложился. Кульминацией его стала непродолжительная борьба в салоне «мустанга», отчего Пэрриш почувствовала себя так, словно каким-то фантастическим образом перенеслась в 1965 год.
После этого дурацкого свидания Страйн пытался ей еще несколько раз позвонить, но Пэрриш всякий раз бросала трубку, в результате чего едва не пострадал ни в чем не повинный телефонный аппарат. И вот сейчас Страйн стоял перед ней с выражением смущения и раскаяния
Не давая Пэрриш возможности выставить себя за дверь, он разразился речью, заготовленной, по всей видимости, заранее:
— Профессор Максфилд, знайте, что я явился к вам исключительно по уважительной причине, по делу, связанному с моей работой, а вовсе не по личному. Однако прежде, чем я объясню вам причину моего прихода, хочу извиниться перед вами за мое свинское поведение при нашей с вами прошлогодней встрече. Я тогда был сам не свой от стресса и анальгетиков, которыми меня пичкали. Прекрасно понимаю, что это не может служить оправданием, но вы должны знать, отчего я так гнусно повел себя в тот раз. Привезя вас в то отвратительное место, я совершил величайшую глупость. С тех пор я многое переосмыслил.
— Да ну?! И каким образом? Неужели вас перекупили в команду малой лиги?
Страйн вздрогнул.
— Нет. Я совсем ушел из большого спорта. Окончательно признал, что моя карьера питчера окончена. Было очень трудно расставаться с детской мечтой. Но, как мне теперь кажется, без спорта мне даже лучше.
Несмотря на все раздражение, Пэрриш почему-то прониклась к нему сочувствием. Может, тогда она действительно не разобралась в этом парне?
— Чем же вы сейчас занимаетесь?
Страйн надел кепку и извлек из кармана визитную карточку. Пэрриш взяла ее, прочла и удивилась.
— Вы частный детектив?
— Я начинал в фирме дяди. За год до того, как он окончательно отошел отдел, я стал работать у него на полную ставку. Раньше я помогал ему урывками, когда заканчивался спортивный сезон. Потому-то я и успел поднатаскаться в этом ремесле — в сыскном деле.
— Что же привело вас ко мне?
Страйн подался немного вперед. Рассказав о загадочном происшествии в «Мерчанте траст», он заключил:
— Я пришел к вам, потому что этот парень воспользовался каким-то радикально новым, неизвестным устройством для манипулирования сознанием. Потом я вдруг вспомнил: это как раз связано с вашей профессией.
Действительно, в тот давний кошмарный вечер Пэрриш рассказала ему о своей работе. Удивительно, как это он запомнил ее слова, когда его внимание было приковано к пышнотелым красоткам-стирптизершам с огромными силиконовыми бюстами!
— Вообще-то я не стала бы называть то, чем мы занимаемся в «Меметических решениях», «манипулированием сознанием».
Хотя мы и изучаем, как те или иные идеи овладевают умами людей. Впрочем, существуют определенные методики… — Несмотря на принятое ею решение не вникать в какие-либо стороны жизни Страйна, Пэрриш поймала себя на том, что рассказ бейсболиста
— Он заставил честного, ни в чем не повинного парня, кассира, украсть деньги у хозяев банка, а затем каким-то образом приказал навсегда об этом забыть. Можно сказать, он на время позаимствовал у кассира разум или же заблокировал его.
Пэрриш нахмурилась.
— Заблокировал… Нет, невозможно…
— Почему? Объясните мне, ради бога! Вы что-то поняли?
Пэрриш встала и принялась мерить шагами комнату. Затем подошла к своему гостю и потребовала:
— Расскажите мне… что вам известно о современных теориях сознания?
— Примерно то же самое, что и вам — о подачах в бейсболе.
— Ну, тогда я попытаюсь в срочном порядке вас просветить. Одна из наиболее радикальных современных теорий о работе мозга предполагает, что ваше «я», которое, как вам кажется, управляет разумом — структура, которую вы принимаете за ваше это или сознание, — не более чем поверхностная маска, наложенная на более глубинные процессы. Именно такие процессы и определяют поведение.
Страйн удивленно посмотрел на нее.
— Вы хотите сказать, что мы все — зомби или марионетки в руках опытного кукловода? Не верю.
— До известной степени так оно и есть. То есть, конечно, если вы идентифицируете себя с тем, что лежит на поверхности… Если же вы предпочли перенести это ваше сознание на более глубинный уровень, что ж, пожалуйста, никаких проблем.
— По-вашему, выходит именно так.
Пэрриш чувствовала, как в ней начинает разгораться пламя риторики — обычная реакция на высказывание кем-то точки зрения, противоречащей ее собственной.
— Послушайте, любые ваши действия, кажущиеся логичными и обоснованными, любые идеи, мнения, заключения, которые вы формулируете, все ваши пристрастия и фобии — в действительности все это возникает отнюдь не во внешних уровнях мозга. Все, что я сейчас перечислила, не является результатом последовательности якобы рациональных умозаключений, которые вы способны наблюдать. В действительности они возникают постфактум, после вашего наблюдения. Все это проистекает из глубин от периферии к центру. Маска сознания не позволяет признавать даже сенсорные впечатления до тех пор, пока нижние уровни не выбрали их и не передали дальше. Такой процесс называется «вытеснением».
На лице Страйна отчетливо, как в зеркале, отразились те малоприятные эмоции, которые он испытывал, пытаясь переварить эту интерпретацию человеческого бытия.
— А как же свобода воли?
— Вы по-прежнему обладаете свободой воли. Она просто локализована не там, где вы думали.
Страйн помолчал.
— Как волшебник из страны Оз.
— Что?
— Разве не помните? Все считают его великим и могучим. А на самом деле он ловкий пройдоха, который дергает за рычаги, сидя в потайной комнатке.