Незаметные

Литтл Бентли

«Как мне это объяснить в ателье проката?» – мелькнула дурацкая мысль.

Я встал, оторвал туалетной бумаги и вытер с ножа кровь. Потом перешагнул через тело Стюарта и закрыл за собой дверь. Из-под кабинки высовывалась его голова и одна рука, и пальцы касались края соседнего писсуара, но мне было все равно. Спрятать тело или даже замаскировать его не было никакой возможности.

Я ничего не чувствовал. Ни вины, ни страха, ни паники, ни радости. Ничего. Наверное, что-то вроде шока, но по ощущениям это не было похоже на шок. Я мыслил ясно, мозг функционировал нормально.

Все

случилось не так, как я ожидал, но я решил придерживаться первоначального плана. Выйдя из туалета, я прошел по коридору к лифту. Через весь вестибюль я вышел наружу, но когда я начал оглядываться в поисках своей машины, я ее уже миновал. Я стоял на тротуаре и глядел на припаркованные на улице машины. Очевидно, шок был глубже, чем я думал.

И тут до меня дошло.

Я задрожал и выпустил нож. Слезы полностью лишили меня зрения. Я все еще чувствовал рукоять ножа, входящего в мышцы и ударяющего в кость, чувствовал, как моя левая рука затыкает кровоточащий и слюнявый рот, как пытается вырваться Стюарт. Смогу ли когда-нибудь стереть это из своей памяти?

Я шелпо тротуару медленно и неуверенно. Может быть, я бы чувствовал себя по-дурацки, если бы вспомнил, во что одет, но как раз сейчас о своем внешнем виде я думал меньше всего.

Я убил человека. Я отнял жизнь.

Пришла в голову мысль, что я ничего не знал о жизни Стюарта вне работы. Был он женат? Была у него семья? Не ждет ли где-то в домике с белой оградой маленький ребенок, пока папа придет домой к ужину? Вина и ужас навалились на меня, и-черная пустота внутри меня была куда глубже любой депрессии. Сила и воля, которые мной двигали, исчезли после убийства, сменившись усталым летаргическим отчаянием.

Что я наделал?

На улице за моей спиной зазвучали сирены.

Полиция!

– Боб!

Я обернулся на звук своего имени.

И увидел, как бежит ко мне через тротуар человек с пронзительными глазами.

Меня охватила волна панического страха, но я, хоть и хотел убежать, остался на месте. Я повернулся к нему.

Он замедлил шаг, подходя, и ухмыльнулся мне:

– Ты его убил?

Я пытался сохранить невинно-нейтральное лицо, пытался не выразить тревоги.

– Кого?

– Твоего босса.

– Не понимаю, о чем вы.

– Понимаешь, Боб. Ты отлично знаешь, о чем я говорю.

– Понятия не имею. Откуда вы знаете мое имя?

Он рассмеялся, но в его смехе не было ничего зловещего.

– Да брось ты. Ты знаешь, что я за тобой слежу, и знаешь почему.

– Нет, не знаю.

– Ты прошел обряд инициации. Ты принят.

Страх вернулся снова. Вдруг я пожалел, что бросил нож.

– Принят?

– Ты один из нас.

Я как будто вдруг увидел решение сложной математической задачи, которая меня неотвязно мучила.

– Ты – Незаметный! – сказал я. Он кивнул.

– Только я предпочитаю называть себя террористом. Террорист Ради Простого Человека.

Чувство у меня было странное, не похожее ни на что, ранее испытанное, и я не мог понять, хорошее оно или плохое.

– А... а ты не один?

Он снова рассмеялся.

– Конечно! Нас много.

Он

подчеркнул слово «нас».

– Но...

– Мы хотим, чтобы ты к нам присоединился. – Он подошел вплотную. – Ты теперь свободен. Ты обрезал свои связи с их миром. Ты стал частью нашего мира. Ты никогда не был одним из них, но ты думал, что должен играть по их правилам. Теперь ты знаешь, что нет. Тебя никто не знает, тебя никто не вспомнит. Ты можешь делать что хочешь. – Его пронзительные глаза уперлись в мои. – Все мы сделали то, что сделал ты. Я убрал своего босса и его босса. Тогда я думал, что я один, но... в общем, я выяснил, что я не один. Я нашел других. Когда я увидел тебя впервые, на Сауз-Коаст-Плаза, я знал, что ты один из нас. Но я видел, что ты все еще ищешь. Ты еще не нашел себя. И я стал тебя ждать.

– Ты же меня далее не знаешь.

– Я тебя знаю. Я знаю, какую ты любишь еду, знаю твой вкус в одежде; я все о тебе знаю. А ты все знаешь обо мне.

– Кроме твоего имени.

– Филипп. – Он улыбнулся. – Теперь ты знаешь все.

Это была правда. Он был прав. И пока я стоял, смотрел на него и ощущал это странное чувство, я понял, что чувство это хорошее.

– Ты с нами? – спросил он.

Я оглянулся на улицу, на зеркальный фасад «Отомейтед интерфейс», и медленно кивнул.

– Я с вами.

Филипп ткнул кулаком в воздух.

– Есть! – И улыбка его стала шире. – Ты теперь победитель, а не жертва. И ты об этом не пожалеешь. – Он развел руки в стороны. – И мир, – хрипло крикнул он, – будет наш!

Часть вторая

Мы здесь

Глава 1

Я не ощущал вины. Странно. Если не считать первых минут, я не чувствовал своей вины за сделанное. Я хотел ощутить вину, я пытался. Даже анализировал, почему я ее не чувствую. Убийство – это плохо. Так меня учили с детства, и я в это верил. Ни один человек не имеет право отнимать жизнь у другого. Делать так – зло.

Так почему же мне не было плохо? Думаю, потому, что глубоко внутри, вопреки своему поверхностному предубеждению против убийства, я чувствовал, что Стюарт это заслужил. Почему я так думал, почему считал, что высокомерие к подчиненному заслуживает смертного приговора, – не могу объяснить. Это было инстинктивное чувство, нутряная реакция, и было тут дело в убедительных аргументах Филиппа или в моих собственных рационализациях, я вскоре стал думать, что ничего плохого я не сделал. Это могло быть противозаконным, но это было честно, это было справедливо.

Законно и незаконно.

А применимы ли эти категории ко мне?

Я думал, что нет. Я стал думать, что, быть может, как говорит Филипп, я послан на эту землю не напрасно, и моя анонимность – не проклятие, а благословение, что невидимость защищает меня от обыденной морали, которая правит жизнью всех прочих. Я средний, говорил Филипп, но это и делает меня особым, дает права и разрешения, далеко превосходящие те, которые даны людям, окружавшим меня всю мою жизнь.

Я родился, чтобы стать Террористом Ради Простого Человека.