Незавершенный роман студентки
Шрифт:
– О-о-о, и бондет плач и скрежет зомбов!…
Затем бросилась на поляну к машине. Когда Петр подбежал, иностранка уже убрала палки-подпорки и торопливо разгребала сено с одного бока машины для прохода.
– Постой, да что случилось?
– О-о, какая ошибка! – заливаясь слезами, рыдала она, а когда наконец разгребла сено, так же как и в прошлый раз незаметно открыла в машине не то дверь, не то окно. – О-о, и бондет плач и скрежет зомбов!
– Что-что?
– Ад. Настоящий ад ожидает меня в институте, Петя! А в одной из ваших книг именно так и написано: и бондет плач и скрежет зомбов.
Увидев, что он тоже готов заплакать, Циана бросилась ему на шею и стала утешать:
– Не сердись на меня, милый Петя! И забудь меня: совсем забудь, слышишь! И не говори Дикому обо мне, очень прошу тебя! Нам запрещено вмешиваться в ход истории, а что касается вашего века, в нем мы и вовсе не имеем права появляться! А теперь отойди немного в сторонку, а то как бы я не задела тебя машиной…
И исчезла в круглой дверочке-окошке, прежде чем он успел что-либо сказать. Напоследок лишь мелькнули ее пестрые чулки и желтково-желтые башмачки. Когда же он наконец пришел в себя и хотел было спросить Циану, что же все-таки произошло, то увидел, что машина, поднявшись в воздухе, буквально растаяла над верхушками деревьев. Не улетела, а исчезла…
С горя Петр Чабан съел и выпил все, что принес с собой. А к вечеру, заперев овец, спустился в село и – прямиком к директору школы. И сразу с порога ему: а есть ли такие машины, которые могут переносить человека из одного века в другой? И директор ответил, что такие машины существуют только в фантастических романах и что не следовало бы верить всему, о чем пишется в романах. И, посмотрев на Петра более пристально, добавил, что порой человек в состоянии видеть нечто подобное во сне, ему может пригрезиться такое, но все равно – не стоит верить своим глазам…
– И я так подумал, – сказал ему довольный собою Петр, поскольку он действительно уже верил, что ему приснилась и сама красавица, и ее машина.
Однако чуть позже, оказавшись на освещенной полной луной полянке, Петр спрашивал себя, почесывая затылок:
– Но тогда за каким лешим я таскал сюда это сено? Ведь теперь надо его обратно тащить.
Однако он не стал переносить сено обратно, и потому не стал переносить, что те же самые пастухи могли подумать о нем черт знает что. И он решил пригнать сюда на завтра овец, они и подберут сено.
Так и не сомкнув глаз, он едва дождался рассвета, потрясенный женской логикой. Значит, если бы он был из тринадцатого иска и полон вшей, тогда эта неземная красавица… а так, с транзистором и телевизором – нет! Потом чуть душу из овец не вытряхнул, загоняя их на поляну…
Однако сена там уже не было.
– Ну нет! А вот это уже – из нашего века! – простонал Петр Чабан. – Боже, сколько гайдуков развелось на свете!
ЗАКОН МЭРФИ
Нет, то была не летающая тарелка! Да и не похожа она была на тарелку, больше на джезве! Нo больше всего его озадачил способ, каким она появилась у него за спиной. Кирилл проверил, хорошо ли укреплены обе удочки, ослабил стопор на катушках – не дай бог, именно сейчас клюнет крупная рыба, – и пополз к кустам, из которых стал наблюдать за происходящим. Из загадочного джезве долго никто не выходил, и он перерисовал этот диковинный летающий аппарат на сигаретную пачку, отметив место и время приземления.
Минут десять все оставалось по-прежнему – никаких перемен ни с джезве, ни на реке. Но инженер Кирилл Монев обладал завидным терпением, закаленным многолетней рыбалкой и институтской практикой, когда внедрение открытий и разработок затягивается на долгие годы.
Наконец в центре джезве открылся люк, из которого как бы выплюнули маленькую изящную фигурку, и люк тотчас же закрылся. На человечке было что-то похожее на космический костюм, только без шнуров и шлангов. Маленький шлем на голове человечка тоже был изящного фасона, а по цвету напоминал металл. Осматриваясь, фигурка повернулась в его сторону и Кирилл увидел, что шлем всего лишь обрамлял, не закрывая, совершенно земное девичье лицо. А это означало, что и сам аппарат – земной и возможны диверсия, шпионаж и прочие пугающие современного человека явления.
Девушка вытащила из кармана какой-то прибор величиной с наручные часы, долго смотрела на него. Выражение ее лица становилось все более озабоченным и беспомощным. Это обстоятельство вынудило Кирилла храбро подняться из кустов и спросить:
– Вы что-нибудь ищите?
Девушка сильно вздрогнула от неожиданности и испуга. По всей видимости, наибольшее замешательство у нее вызывала старая одежда Кирилла, так как она разглядывала его очень внимательно и настороженно. Но какой уважающий себя рыбак отправится на рыбалку в новой одежде? Прочной и солидной у рыбака должна быть только обувка. И, как показалось Кириллу, девушка указала пальчиком именно на его крепкие сапоги, когда спросила:
– Болгария?
«Если она не знает даже, куда приземлилась, дело не чисто», – подумал Кирилл. Однако радость и простодушие девушки, с какими она встретила его утвердительный ответ, несколько смутили его.
– Скажите, какое сегодня число? – задала девушка следующий свой вопрос.
Не знать, куда приземлился – еще куда ни шло, но не знать, какой день недели?! И в довершение ко всему ее болгарский был с легким акцентом! Однако окончательно все запуталось после того, как Кирилл назвал дату. Девушка побледнела так, что, казалось, вот-вот лишится чувств, и Кирилл предложил ей свою помощь.
– Нет, нет, спасибо! – отказалась она от его помощи. – Извините за беспокойство.
И направилась к машине.
– До скорого свидания! – бросил ей вслед Кирилл.
Девушка мило помахала ему рукой и ответила:
– Мы никогда больше не увидимся!
– О, ну почему вы так жестоки! – воскликнул он игриво, а на самом деле набирался смелости, чтобы схватить ее, связать и отвести в милицию.
Она приостановилась и грустно улыбнулась.
– Это не я жестокая, поверьте! – Она снова огляделась по сторонам. Потом спросила: – Скажите, есть ли здесь поблизости еще кто-нибудь?
Кирилл поспешил заверить ее, что никого нет, разве только какой-нибудь рыбак болтается внизу у реки, но да разве это люди? И тогда она спросила, кто же он такой.
– Рыболов, – ответил он, и по ее реакции догадался, что она ничего не поняла. Он добавил: – Идите, я покажу вам удочки. Они вон там.
Увидев, что она идет за ним, он шагнул в кусты, расстелил под вербой свою старую плащ-палатку. Девушка подошла к нему, на ходу разлепляя спереди свой костюм, у которого не было ни молний, ни пуговиц. В бледно-лиловом мраке под паутинно-тонкой блузкой зашевелились, как белые рыбины в водной впадине, ничем не поддерживаемые груди.