Шрифт:
Пролог
Уд-фрай вошел в высочайшее королевское присутствие с диким ужасом в душе и настоящим барабанным боем в грудной клетке. Подобно всем королевам, Мигерис была по меньшей мере вдвое его крупнее. Один аккуратный взмах ее педипальпы запросто мог отделить его голову от туловища, а учитывая нрав ее величества, это представлялось самым вероятным исходом каждой подобной аудиенции. В результате униженный страх, инстинктивный для любой особи мужского пола у повиан, становился по мере приближения к самой могущественной самке его клана еще сильнее.
Со временем Уд-фрай
И все же никаких признаков заметного смятения Уд-фрай не проявлял. Двигался он с торжественным достоинством, держа свои педипальпы в положении безмерно почтительного подобострастия.
Мигерис словно бы не замечала присутствия третьего министра, лениво поглаживая подвешенный к потолку шелковый сверток, в котором что-то лихорадочно корчилось. По запаху королевы Уд-фрай ясно чувствовал, что она не голодна. А вот связанная добыча, что отчаянно мяукала в шелковом свертке, явно этого не сознавала. Мигерис любовно гладила сверток, заставляя его вращаться.
Приближаясь к королеве, Уд-фрай вдруг почувствовал, как страстное желание растет в нем, добавляя собственные обертоны к царящему внутри него смятению.
«Как же она прекрасна», – подумал третий министр, когда мощные королевские феромоны стали оказывать на него свое воздействие.
Причем отнюдь не просто влияние запаха заставляло Уд-фрая находить Мигерис столь восхитительной. По повианским стандартам молодая королева и впрямь была необыкновенно прелестна. Изысканная форма ее головы, посаженной на поразительно длинную и грациозную шейку, смутные затенения поблескивающего красновато-коричневого тельца, длинные стройные лапки, чарующее расположение восьми ее глаз – в особенности верхней передней пары, «врат души», как называли эту пару поэты, – все это являло собой поистине завораживающее зрелище.
Теперь Уд-фрай нашел бы для себя крайне затруднительным удалиться из высочайшего присутствия, даже если бы ему угрожала смертельная опасность.
«Она меня хочет», – с пробуждающимся восторгом понял третий министр и безмерно этому удивился. Ибо он знал, что Мигерис прекрасно обучена ее матерью-королевой сохранять полный контроль над вызывающими страсть секрециями. Выпуск этих конкретных феромонов означал дозволение приблизиться к королеве и удостоиться одной из самых высших почестей, на какие вообще мог рассчитывать повианин.
Сама по себе привилегия совокупиться с самкой столь прекрасной и безупречной уже безумно вдохновляла самца. Но вложить свое семя в королеву! Разумеется, у Уд-фрая имелись кое-какие планы и надежды, но в данных обстоятельствах у Мигерис не было никаких оснований их предчувствовать, а уж тем более с ними считаться. Даже по его собственной, несколько завышенной самооценке такой чести третий министр не заслуживал.
И все же… все же, согласно его безошибочной реакции, королева намеренно его возбуждала.
Уд-фрай отчаянно старался сохранять бесстрастный вид – даже когда запах Мигерис заставил его горловой мешочек разбухнуть от спермы. Он что было сил боролся, сопротивляясь побуждению погладить ее стройное тельце и обернуть шелком ее нежные конечности.
Остановившись на почтительном расстоянии от королевы, Уд-фрай смиренно опустил головогрудь.
После еще нескольких оборотов свертка с добычей Мигерис обратила на него сияющие глаза.
– Слушаю вас, – произнесла она голосом одновременно певучим и безразличным.
Уд-фрай приподнялся в позу беседы.
– Операция уже началась, моя королева, – начал он, со страхом и горечью отмечая похотливый тон своего голоса.
Хелицеры королевы застыли в положении радостного интереса.
– Наши силы уже… – продолжил третий министр, но затем беспомощно умолк. Он отчаянно пытался сосредоточиться и передать свое донесение с подобающим достоинством.
– Подойдите ближе, – промурлыкала Мигерис. – Так мне будет лучше вас слышно.
Уд-фрай приблизился, донельзя смущенный свистящим дыханием королевы. Впрочем, подавленность тут же ускользнула точно иллюзия. Не дожидаясь дозволения, третий министр потянулся и погладил нежную внутренность одной из лапок ее величества.
Мигерис испустила довольный вздох.
– Ближе, – прошептала она.
Ловко подпрыгнув, Уд-фрай вскочил королеве на спинку, всеми своими конечностями гладя ее брюшко. Все мысли о сдержанности были забыты, пока прядильный орган третьего министра выпускал шелковые нити, притягивая его к королеве.
– Смелее, – проворковала Мигерис и повалилась набок, давая самцу более свободный доступ к ее крупному телу.
Недоверие побуждало третьего министра к осторожности, и он медленно приподнялся над королевой, словно стараясь ее не спугнуть. С предельной аккуратностью Уд-фрай погладил нежный низ брюшка ее величества, приближаясь к пленительным волоскам вокруг ее генитального отверстия, как раз за последней парой лапок. Мигерис зашипела от удовольствия, и, ободренный этим шипением, третий министр стал развивать успех. Самыми кончиками когтистой клешни он обвел запретное, но столь желанное отверстие. Затем Уд-фрай отважно протянул лапку и погрузил кончик одного когтя в нежную плоть королевских гениталий.
Лапки Мигерис беспомощно задергались, а затем стали гладить самцу спинку, пока она поощряла его бессловесным мурлыканьем. Уд-фрай продолжал гладить ее и щекотать, собирая капельку спермы в своем хелицере. Королева полностью раскрылась, и третий министр наклонился вперед, опьяненный ее ароматом.
А в следующее мгновение Уд-фрай со страшной силой ударился о стену. На какой-то момент ему показалось, что его хитин треснул. Королева уже стояла над ним, мощными клешнями сжимая хрупкую шейку самца.
– Весьма амбициозно! – осклабилась Мигерис, хотя ее хелицеры по-прежнему демонстрировали радостное наслаждение. – Но до сих пор вы не сделали ничего такого, чтобы удостоиться подобной чести, не так ли, третий министр?
– Я… я нижайше извиняюсь за оскорбление вашего величества, – с запинкой произнес Уд-фрай. – Я неверно вас понял.
– Да, третий министр, вы действительно неверно меня поняли. – Королева выпрямилась, поднимая меньшего по размеру самца за шейку. – Вас пригласили сюда, чтобы доставить мне удовольствие. И вы мне его доставили, правду сказать, самую малость, прежде чем позариться на то, чего вам больше всего хотелось. Так?