Неземное тело

Куликова Галина Михайловна

Анжелика вошла во вкус и легла обширной грудью на прилавок. В глазах у нее загорелся азарт прирожденной рассказчицы.

— Вот и видит он, в лесу будто огонек горит. И огонек этот перемещается — снизу вверх. Шофер по тормозам. Вдруг, думает, пожар или еще чего? Вгляделся: в развалинах двигаются люди — все черные, как головешки.

— А что за развалины-то? — спросила Лайма. — Где они?

— Да вот как по дороге идти, справа, — охотно пояснила Анжелика. — Неподалеку от большого дуба с дуплом. Видали, наверное? Санаторий

там раньше был. А теперь что ж — они все на Багамы ездят да на Канары, — с удовольствием выговорила она. — Вот санаторий и развалился. Одни стены остались.

Лайма закашлялась. Хорошо, что она ничего не знала об этих развалинах и черных людях раньше. А еще лучше, что она их не видела. Интересно, Анисимов в курсе того, что происходит у него под боком.

— И что? — спросила она шепотом.

— Что, что? Уехал он от греха подальше.

— А пастух? — не отставала Лайма.

— А пастух сразу утек, хотя бабам такого наплел… Что он, дескать, кричал и грозился милицию позвать. Врал, конечно. На самом-то деле он тиканул, его и Нюра, и Акулина видели в окно. Скакал, как подстреленный лошак.

— А эти черные люди за ним не погнались?

— Говорят, они к одному месту привязаны. Не могут они, говорят, из развалин выходить.

— А кто говорит-то?

— Ну, кто, кто? Люди.

— А при чем здесь этот?..

— Кукуба? — напомнила продавщица. — Видели его в тех развалинах еще прежде. И ходил он туда с какой-то книжкой. Раскрыл ее и бормотал, бормотал. Наверное, заклинаний свои читал. Не люблю я ученых мужиков, — искренне призналась она. — Как выучатся, вся жизнь у них наперекос! Одним словом, вредители. Моя бы воля, я б его поймала…

— Еще не поздно, — невинно заметила Лайма.

— Не, мне ни к чему, — тут же остыла Анжелика. — Я же говорила, что не местная, в городе живу… Пусть тутошние парятся.

— Я теперь тутошняя, — напомнила ей Лайма. — И мне как-то не по себе, что по ночам возле поселка всякая ерунда происходит. А участковый в курсе?

— Его в последний раз тут в прошлом году видели, — сообщила Анжелика. — Расследовал дело о похищении петухов. Никого не поймал, кстати. Так что надежды на него никакой.

Лайма с удовольствием обсудила бы с продавщицей и другие вопросы, но тут входная дверь отворилась, и в магазин вошла молодая женщина, одетая и постриженная, как Наталья Варлей в «Кавказской пленнице». Бриджи, клетчатая рубашка, завязанная на поясе, из-под челки сверкают глазищи, жирно подведенные карандашом. Вокруг них кожа заштрихована мелкими морщинками, значит, «комсомолке и красавице» как минимум лет тридцать пять.

— День добрый! — поздоровалась вошедшая всполошенным тоном и несколько раз сказала «Фу-у!», чтобы как следует отдышаться.

— Откуда ж бежите-то? — поинтересовалась Анжелика, переключая свое внимание на новый объект. — Запыхамшись?

— Ниоткуда, — быстро ответила

женщина. — Просто я практикую быструю ходьбу. Ради поддержания здоровья.

— А!

— Здрасьте, — поздоровалась вошедшая непосредственно с Лаймой. — Это ведь вы Сашину собаку нашли? — Лайма натянуто улыбнулась. — И как вы не побоялись в лес ночью идти?

Анжелика разинула рот, и Лайма поспешила ответить:

— Я ведь не знала, что у вас в лесу всякая нечисть водится.

— Это точно, — весело ответила женщина. — Надо было его давно засыпать к чертовой матери, стало бы спокойнее.

— Кого? — искренне изумилась Лайма. — Кого засыпать? Кукубу?

— Да ну, вы что! Озеро это дурацкое. От него одни неприятности.

Лайма сделала большие глаза и посмотрела на продавщицу, ожидая, что та разделит ее удивление. Однако Анжелика потупила глазки и шумно засопела. Сплетничать про озеро она отчего-то не желала.

Пришлось срочно восстановить в памяти план. Значит, направо от дуба пойдешь — в развалины попадешь. А налево пойдешь — в болото попадешь. И уж там, за болотом, находится то самое озеро, о котором, видно, и идет речь. Никаких других водоемов в окрестностях нет.

— Кстати, я Лена. Мы с мужем живем в доме, что напротив Анисимова.

Лайма против воли прищурилась. На что, интересно, она намекает? Что дом Анисимова должен быть ей знаком лучше других? Может быть, уже весь поселок знает, что она ночевала у писателя? Безобразие.

— Меня зовут Лайма, — она протянула руку и пожала маленькую ручку соседки. — Очень приятно познакомиться.

— Мне тоже очень приятно. Мы видели, как ваш коттедж приводят в порядок — уборщики приезжали. Так и поняли, что вскоре пожалуют новые хозяева. Я слышала, что Леонид будто бы женат, но… Вы ведь ни разу здесь не появлялись?

— Ни разу, — подтвердила Лайма. — Не сезон был.

— Мне кефир, — распорядилась Лена, тыча пальчиком в стеллажи за широкой спиной продавщицы, — два батона и вон тот йогурт.

— Сахар брать будете? — спросила Анжелика. — А то у меня кончается, привезут только завтра к обеду.

— Сахар не буду, — капризно отмахнулась Лена. — Лучше конфет возьму. Дайте вон ту коробку, большую. Да, и еще «Макфу».

— Кофе? — Анжелика зыркнула по ряду стоящих на отдельной полочке разноцветных банок.

— Это макароны, — тяжело вздохнула Лена. Борьба за цивилизацию шла в провинции тяжело, на нее уходило много сил.

Пока Анжелика рассматривала названия, разыскивая заказанный товар, Лена, повернувшись к Лайме, шепотом сказала:

— Сижу на диете, ничего нельзя, а есть все время хочется.

— Не голодно — кефир да йогурт? — заинтересовалась Лайма, тоже западающая раз в квартал на всякие системы с целью похудания.

— Это мужу. Удивительно, но я от кефира и йогурта вес набираю быстро. Поэтому сижу на одних макаронах.