Нежелательный контент. Политическая власть в эпоху возникновения новой антропологии
Шрифт:
Сказанное выше относится к фильму Ал. Навального и не означает моего хоть сколько-нибудь позитивного отношения к его нынешней ситуации. Тот факт, что Навальный сейчас находится в лагере и не может заниматься своей деятельностью, как бы критически я к ней ни относился, является большой ошибкой. Для политического климата в стране, да и с точки зрения высшей справедливости, было бы гораздо лучше, чтобы Навальный находился на свободе.
В этой книге будет затронуто много разных тем: от принципов, на которых строится современный язык власти, до порнографии и ее освобождающей – или, напротив, порабощающей – силе в обществе. В наших беседах с Еленой Фанайловой мы старались преодолевать
Вторая часть книги состоит из моих статей и выступлений на самые актуальные темы наших дней, чаще всего политические. Мало у кого вызывает сомнения, что сегодня политика стала не только глобальной, но и тотальной. Она во многом заменила культуру, которая давно превратилась в скучное примечание к политическому тексту, религию – теряющую собственный язык и поэтому десакрализовавшую самою себя, и гуманитарную науку, стратегии которой более не существуют без жесткой привязки к конкретным политическим контекстам. Все это заставляет думать и искать решения: не для того, чтобы сделать лучше самое политическое, а в первую очередь, чтобы не превратиться в антропоидного раба.
Ну и чтобы начать с приятной ноты – моя искренняя благодарность всем нашим собеседникам, разговор и спор с которыми превратился в настоящее интеллектуальное удовольствие.
Аркадий Недель
Диалоги в клубе «Перелетный кабак»
Говорит власть
Язык политики и власть языка. Как говорит с народом власть и каким образом разговаривает с нею народ? Лингвистическая, визуальная, смысловая, символическая, антропологическая составляющие языка политики. Рациональное и иррациональное в речевых формулах и знаках власти. Укорененность языка политики в мифологии. Эсхатология и утопия как базы политической речи.
Политики говорят не своим языком и обещают будущее, но их настоящая цель – удержание власти. Власть присваивает речь общества и управляет сознанием подвластных.
Приемы религиозной риторики в современной пропаганде и телевизионной полемике. “Транс низменного говорения” российских центральных телеканалов, останавливающий критическое мышление зрителя. Публичный язык Владимира Жириновского как прототип языка Владимира Путина.
Язык подчиненности и формирование языков гражданского сопротивления.
Обсуждают: Аркадий Недель, философ, писатель, профессор МГЛУ; Дмитрий Доронин, социальный антрополог, преподаватель Школы актуальных гуманитарных исследований РАНХигС; Гасан Гусейнов, лингвист, автор книг “Нулевые на кончике языка” и “Язык мой – Wrack мой”; Михаил Велижев, филолог, культуролог, и Тимур Атнашев, политолог (ВШЭ).
Елена Фанайлова: «Говорит власть: языки и символы современной политики». Сегодня мы будем беседовать о лингвистической, смысловой, символической, антропологической и визуальной составляющей языков, которыми власть говорит с народом, сама с собой, сама внутри себя, и о языках, которыми народ пытается говорить с властью.
Как вы лично ощущаете, каким языком власть разговаривает с вами?
Дмитрий Доронин: В первую очередь – это язык мифа. Идеология очень слабо отделима от мифологии.
Аркадий
Елена Фанайлова: Я не уверена, что это так. Власть желала бы говорить со стороны будущего, но образа будущего не создает. Это даже не миф, а просто вранье, если говорить о политических обещаниях, политических кампаниях.
Аркадий Недель: Разумеется, но дело не в том, насколько это правда или неправда, а в том, насколько она использует будущее время. Власть всегда приглашает нас в будущее, как бы сама себя позиционирует в будущем времени. Кандидат в президенты любой страны говорит: «Проголосуйте за меня – и будет замечательно! Будет лучше, чем сегодня». Ведь действующий президент в любой стране всегда в этом смысле в более слабой позиции, чем конкуренты. Власть всегда обещает, и это очень мощный антропологический механизм.
Елена Фанайлова: Она не предлагает, она обещает.
Аркадий Недель: Это связано с эсхатологией. Если мы живем в христианском мире, да и в мусульманском тоже, а это проект, мы живем в проекте, в ожидании будущего.
Дмитрий Доронин: Согласен, власть говорит о будущем, но при этом она использует язык прошлого. Чтобы говорить о будущем, нужно иметь некий футуристический будущий язык. Тем, кто занят властью, сделать это довольно сложно, это не их профиль. Они говорят о будущем, но используют старые мифологемы. Вы неслучайно обратились к эсхатологии, а я еще вспомнил бы утопию. Власть не только обращается к эсхатологии, власть обращается к утопии. Здесь мы имеем мифологему в чистом виде, потому что обещание лучшего будущего – это воспоминание о Золотом веке, о самом прекрасном. Мы видим массу примеров, когда идут отсылки к волшебным временам прошлого, когда с нами, с нашим народом, с нашей страной все было хорошо, и там-то мы и должны оказаться.
Аркадий Недель: Но в сегодняшней России празднование великой Победы – это все-таки прошлое.
Елена Фанайлова: Или вакханалия вокруг фигуры Николая II, или Россия до Первой мировой войны.
Аркадий Недель: Во Франции это Французская революция, которая была не менее кровавой, чем большевистская, только об этом нельзя говорить. Прошлое переносится, и мы должны вернуться к Золотому веку, но, опять же, это мощный эсхатологический момент.
Дмитрий Доронин: Я сказал бы еще, что идет обращение через перетолкования к предыдущим успешным образцам. Чтобы обещать что-то, нужно опираться на то, что имело успех.
Михаил Велижев: В России главным политическим языком, исключая период советской власти, был язык религиозный, который предполагает в значительной степени иррациональность. Конечно, сентиментальность, чувственное слияние власти с подданными. Я не вижу тут больших изменений, могу только сказать, что религиозная риторика, которая служила власти в XIX веке, и сейчас является значительным, важным элементом политической риторики. Может быть, сейчас она чуть проще, чем была раньше.