Неживой
Шрифт:
Глава 15
Тайпен
Из самой удалённой пятой башни Старшего Оплота открывался вид на отвесные скалы, край города и кусочек неба. Утренний ветер, налетевший с моря, холодил шею Тайпена, пытающегося разгадать тайну старика, сидящего в кресле.
Вацлав Триединый, так же известный, как Вацлав Черногор, ещё недавно бывший князем Тридании, теперь представлял из себя жалкое зрелище. Согласно отчётам служб теней и парламентариев, он должен был стать грубым, но толковым инструментом в руках Империи. Но, при всей нелюбви имперцев к этому выражению… «случилось непредвиденное». Душевная болезнь внезапно
Загадка.
Двойник Горана, сына этого старика, вышел неплохим, как и обещали хранители Тайн. Он перенял даже «привычку» навещать «отца». Однажды проследовав за двойником, он открыл для себя это уединённое и уютное место, которое решил в последствии использовать для своих медитаций.
Но с каждым визитом, он всё больше отвлекался и посвящал времени изучению старика. В рамках курса души и разума, что ему преподавали в Академии, ему довелось увидеть немало душевнобольных, привозимых со всего света и щедро предоставляемых хранителями Тайн… из числа тех, кому эти самые тайны не пошли на пользу.
Может быть, Тайпену это только казалось, но старик отличался от них. По движеньям его глаз, расширению зрачков, сбивчивости дыханья и едва заметным движеньям рук, Тайпен сделал вывод, что виденья носят достаточно необычный характер и слишком упорядочены для чего-то, что может давать воспалённый разум.
И поэтому Тайпен тратил время на практики, которые бы позволили ему заглянуть за грань доступного обычному человеку. Попытки были тщетными, но Тайпен всё равно продолжал их, отнеся к некоему виду отдыха, способному отвлечь от текущих задач и впоследствии проработать их более эффективно.
Лжегоран обошёл несколько кругов по помещению, провёл рукой по пыли на подоконнике, кинул несколько грустных взглядов на отца и покинул его покои. Тайпен последовал за ним.
Лжегоран не обращал внимания ни на посланника Империи, ни на его вездесущих рыцарей, слуг и доносчиков, чем выгодно отличаясь от своего оригинала. Не прерывая традиций, Лжегоран спустился вниз, прошёлся по улочкам и двору замка, приветствуя своих «подданных» и подался в тронный зал, дабы отзавтракать и заняться «важными» государственными делами.
Не смотря на ранее утро, у входа его уже ждала делегация из недовольных бояр. Не обращая на них внимания, лжекнязь поднялся по лестнице и уселся за стол, ожидая пока подадут еду и напитки. И лишь когда еду принесли, его мертвенная маска царившая на лице, сменилась на недовольство и он махнул дружинникам, чтобы те пропустили просящих.
— Князь! — один из бояр вышел вперёд, поклонился, сжал в кулаке свою шапку, громким, но подрагивающем голосом начал: — Небеск так и не вернулся, князь! Он увёл с собой сотню наших бояр и от них так и нет вестей. Торговля и мануфактуры встали, Ваше Милосердие! Селяне ушли в загулы. А те кто не ушёл… близки к бунту.
Лжегоран сосредоточено копался в тарелке, работая ложкой и пережёвывая пищу, и не обращал никакого внимания на просителей. Его челюсти работали словно какой-то механизм, ровно и чётко, пока он не наткнулся на кость. В тихом зале ощутимо щёлкнуло. Лжекнязь на секунду прервал занятие, его челюсти дрогнули, но затем он как ни в чём не бывало стал грызть кость, словно какой-то пёс. Тайпен покачал головой и ухмыльнулся. Такие небрежности в работе хранителей Тайн могли привести к краху всей миссии. С другой стороны, это дикий край постоянно пребывал в хаосе, в головах его жителей царил мрак, которые цивилизованному человеку не то, что воссоздать, даже понять было сложно.
— Князь! — снова позвал боярин, с отвращением и страхом глядя наверх.
— Да! — вдруг очнулся князь, кость выпала из его рук и упала в суп, забрызгав его кафтан.
— Что «да», князь?
— Нужно что-то делать, — ответил Лжегоран после каждого слова стискивал зубы и выглядел нелепым болванчиком, чем ещё заставил Тайпена ухмыляться ещё больше. — Мракой! Позвать Мракоя!
В зал ввели Мракоя, он ещё прихрамывал, кривился при каждом шаге, и придерживал забинтованную руку в районе забинтованного же живота.
— Звал… кхм… князь, — ответил он, позволив себе грустный вздох и тяжёлый взгляд глаз давно не видевших сна.
— Звал, — двойник почти правдоподобно изобразил издевательские и ироничные интонации. — Нужно что-то делать.
— С чем, князь? — Мракой попытался изобразить удивление и озабоченность.
Лжегоран кивнул на недовольную толпу, резко склонился над тарелкой и снова достал из супа кость. Боярин шокировано покачал головой и неуверенно повернулся к Мракою.
— Так это… дружину надо собирать. Зверь земли разоряет. Слышали мы, что…
Кость снова выпала из рук Лжегорана, снова забрызгала его, он вдруг резко вставал, запутавшись в стуле, удержал равновесие, опёрся руками о стол и громко произнёс:
— Принимаю реформы. Писарь! Пиши! — глаза молодого парнишки, клевавшего носом за маленьким столиком в углу, наполнились ужасом. Как мог быстро, он достал перо, раскрутил банку с чернилами, пролив половину на стопку бумаги, тут же заменил её новой и приготовился писать. — Первое. Заключить мирное соглашения между народами-побратимами Триданией и Империей Коам. Второе. После окончания моего княжения семейное право наследования отменяю. Совет народной думы будет выбирать самого достойного правителя из числа бояр или народа. Третье. Ввожу единый налог на бояр и селян в размере десятины, который надлежит уплачивать посезонно. Немощные и разорённые хозяйства освобождаются от подати. Четвёртое. Принимаю на службу почтенных рыцарей Тайн в качестве дружинников для охраны замка и здешних земель от врагов внешних и внутренних. Пятое. Приказываю оказать содействие заморским инженерам и представить рабочих для строительства дороги до Бремны. Шестое. Приказываю предоставить со всех селений учёных людей и учредить службы: Инженерную, Строительную, Медицинскую, Судебную, Почтовую, Пожарную, Учёбную и иные. Седьмое. Начать расширение новой гавани на запад и реконструкцию старой гавани на востоке, объединить их в одну. Восьмое. Произвести пересчёт населения и хозяйств.
Закончив говорить, Лжекнязь быстро сел и снова вернулся к поглощению кости, не обращая внимания на удивленные окрики, полные неодобрения. Писарь ещё с минуты две строчил пером по бумаге, наморщив лоб и высунув язык.
— Тихо! — крикнул вдруг Мракой, когда выкрики из толпы стали громкими и злобными. — Расходитесь! Князь будет решать, что делать и обязательно всё наладит, вот увидите.
— Да что ж твориться-то, князь?! — закричал боярин, но князь на него даже не взглянул.
Толпа недовольно зашепталась, но расходиться не пожелала. Мракой подал знак стражникам и они начали выпихивать бояр из зала насильно.