Нежность

Фонкинос Давид

Она не понимала, почему ее роман с Маркусом вызвал такой интерес. Из-за него? Из-за того, как он выглядит? Неужели все так относятся к не слишком рациональным союзам? Но это же нелепость: что общего между логикой и симпатией? Гнев Натали после их последнего разговора с Хлоей никак не утихал. За кого они все себя принимают? В каждом косом взгляде ей виделась агрессия.

— Мы и поцеловаться толком не успели, а меня уже, по-моему, все ненавидят, — сказала она.

— Зато меня все обожают!

— Очень остроумно.

—

Да плюнь на них, и все. Лучше посмотри меню. Вот это действительно важно. Что ты хочешь на первое — эндивий с рокфором или суп дня? Все прочее не имеет значения.

Он был, безусловно, прав. И все-таки она никак не могла расслабиться. Она сама не понимала, почему так бурно реагирует. Наверно, ей нужно было время, чтобы понять: это связано с рождением чувства. Головокружительное ощущение, которое выливалось у нее в агрессивность. Против всех и в первую очередь против Шарля.

— Знаешь, чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что Шарль вел себя просто постыдно.

— По-моему, он просто любит тебя, вот и все.

— Это еще не причина, чтобы паясничать перед тобой.

— Успокойся, это все не важно.

— Не могу успокоиться, не могу…

Натали решительно заявила, что после обеда пойдет к Шарлю и потребует, чтобы он прекратил этот цирк. Маркус предпочел не перечить. Они немного посидели в тишине, а потом Натали нарушила ее:

— Прости, я перенервничала…

— Это не важно. И потом, знаешь, новости так быстро устаревают… через два дня о нас и думать забудут… тут вот взяли новую секретаршу, по-моему, она нравится Бертье… так что сама понимаешь…

— Тоже мне сенсация. Он кидается на все, что движется.

— Это верно. Но тут другое дело. Если помнишь, он только что женился на бухгалтерше… так что намечается небольшой сериал.

— Вообще-то, по-моему, я пропала.

Она произнесла эту фразу внезапно и резко. Без малейшего перехода. Маркус инстинктивно взял кусок хлеба и начал крошить его в руке.

— Что ты делаешь? — спросила Натали.

— Я делаю как Мальчик-с-пальчик. Если ты пропала, надо, чтобы ты нашлась, а значит, по пути тебе надо бросать крошки хлеба. Так ты найдешь дорогу назад.

— Дорогу, которая ведет сюда… к тебе, я так полагаю?

— Да. Если только я не проголодаюсь, поджидая тебя, и не съем все крошки.

97

Что выбрала Натали на первое во время обеда с Маркусом

Суп дня. [19]

19

К сожалению, мы не располагаем точными сведениями о том, что это был за суп.

98

Шарль был уже совсем не тот человек, что провел ночь с Маркусом. К обеду он опомнился и теперь жалел о своем поведении. Он до сих пор не мог понять, почему этот очередной швед настолько выбил его из колеи.

Конечно, особо веселиться ему было не с чего, его со всех сторон осаждали тревоги, но это еще не повод так реагировать. Тем более перед посторонними. Ему было стыдно. Именно поэтому он теперь будет рвать и метать. Вроде любовника, который, потерпев поражение на сексуальном фронте, впадает в агрессию. Он чувствовал, как в нем вскипает пузырьками бойцовский дух. Он даже начал отжиматься, но ровно в этот момент к нему в кабинет вошла Натали. Он поднялся с пола.

— Могла бы постучать, — сухо заметил он.

Она двинулась к нему, медленно, точно так же, как шла к Маркусу, чтобы его поцеловать. Но на сей раз — чтобы дать пощечину.

— Вот так.

— Но так не пойдет! Я могу тебя уволить за это.

Шарль ощупывал лицо. И, весь дрожа, повторил свою угрозу.

— А я могу подать на тебя в суд за сексуальные домогательства. Хочешь, покажу тебе мейлы, которые ты мне слал?

— Почему ты так со мной разговариваешь? Я всегда уважал твою частную жизнь.

— Ну конечно. Ты в своем репертуаре. Ты просто хотел со мной переспать.

— Честное слово, я тебя не понимаю.

— А я не понимаю, чем ты там занимался с Маркусом.

— Я что, не имею права поужинать с сотрудником?

— Имеешь, а теперь довольно! Хватит! Понял? — крикнула она.

Она испытывала невероятное облегчение, и ей хотелось разбушеваться еще сильнее. Она реагировала слишком бурно. Бросаясь на защиту их с Маркусом территории, она выдала свое смятение. Смятение, которое по-прежнему была не способна определить. Там, где начинается сердце, «Ларусс» кончается. Может, поэтому Шарль и перестал читать определения, когда Натали вернулась на работу. Тут нечего было сказать, тут говорили первобытные реакции.

Она была уже в дверях кабинета, когда Шарль произнес:

— Я пригласил его на ужин, потому что хотел с ним познакомиться… уразуметь, как ты могла выбрать такого урода, такое ничтожество. Что ты отвергаешь меня, я могу понять, но этого, знаешь ли, не пойму никогда…

— Замолчи!

— И не думай, что я это так оставлю. Я только что переговорил с акционерами. С минуты на минуту твой дорогой Маркус получит крайне лестное предложение. Предложение, отвергать которое — самоубийство. Одно неудобство: это место в Стокгольме. Но с таким окладом, что, думаю, колебаться он будет недолго.

— До чего ж ты пафосный. И что мне мешает уволиться и поехать с ним?

— Ты не можешь так поступить! Я тебе запрещаю!

— Честное слово, ты мне надоел…

— И тем более ты не можешь так поступить с Франсуа!

Натали посмотрела на него в упор. Он хотел сразу извиниться, он знал, что зашел слишком далеко. Но не мог пошевелиться. Она тоже. Последняя фраза парализовала обоих. В конце концов она вышла из кабинета Шарля, медленно, не говоря ни слова. Он остался один, в уверенности, что потерял ее окончательно. Подошел к окну и уставился в пустоту, испытывая неодолимое искушение.