Нежный ангел
Шрифт:
Неужели она проделала такой путь и прошла через все испытания ради этого?
Пока Адам искал кеб, она стояла на пристани вместе с Джереми, крепко держа по саквояжу в каждой руке, чтобы обезопасить себя от уличных воров, которые рыскали вокруг, искоса поглядывая на них и временами разражаясь хриплым смехом. Джереми старался подавить кашель, но хрип в его груди стал еще сильнее. Отвратительный промозглый туман проникал сквозь ее одежду и даже сквозь нижнее белье, и Энджел дрожала от холода. Джереми, ослабевшему от долгой поездки, было намного труднее переносить такую погоду.
— Холодно! — проворчала она, бросая на Адама, когда он вернулся, сердитый, обвиняющий взгляд.
— Это точно, — согласился он и взял
Даже Джереми слегка пожурил ее:
— Ну что ты, Энджел, ты же не можешь ждать от мистера Вуда, что он сделает что-то с погодой. — Но его слова завершились очередным приступом удушающего кашля, и Энджел быстро взяла его под руку.
— Ради Бога, давайте уйдем отсюда, — буркнула она раздраженно. — В этом городе есть приличная гостиница?
— И не одна. — Адам провел их к ожидавшему двухколесному экипажу и забросил багаж наверх. — Мы даже можем найти среди них такую, где есть камин.
Адам и Джереми украдкой обменялись улыбками, но Энджел было не до веселья. Ее беспокоил серый цвет лица Джереми, его тусклый и безжизненный от усталости взгляд, и даже его улыбка скорее походила на гримасу. Может, не надо было ей настаивать на этой поездке? Может быть, лучше было остаться в Денвере, предварительно избавившись от Адама любыми доступными ей способами? Глупо было верить этим сказкам о благотворной, восстанавливающей силы природе золотой Калифорнии. А океан? Холодная, зловонная лужа, где можно подхватить любую болезнь. Разве она еще не усвоила, что никогда ничего — ничего! — не бывает так, как обещано?
Она проехала полстраны и чувствовала себя усталой и опустошенной. С каждым днем она замечала, что ее папа становится все слабее и бледнее, и ее начинала терзать печаль и переполнять тревога. Она поддерживала в нем силы, вновь и вновь уверяя его в том, что океанский воздух и яркое теплое солнце исцелят его, что они ему просто необходимы. Да, она заранее все спланировала. И то, что в Сан-Франциско уж точно должно иметься, — так это банк, Она заложит крест в ломбарде, получив максимальную сумму, какую ей дадут за него, и…
— Энджел, — прошептал Адам, — смотрите.
Она суетилась, укрывая ноги отца одеялом, и не смогла ответить сразу. Первым голову к окну повернул Джереми, который, порывисто дыша, отдыхал с закрытыми глазами.
Он улыбнулся.
Энджел посмотрела за окно. Они миновали гавань, с ее толпой и зловонием, и вдруг сквозь туман начало проглядывать солнце, и там, где его лучи касались широких, чисто выметенных улиц, оно отражалось от них, ярка блестя на булыжниках мостовой. Экипаж поднимался по такому крутому склону, что Энджел прижало к спинке сиденья, но все-таки она с интересом разглядывала прекрасные трехэтажные дома с ящиками для цветов и ухоженными газонами, которые теснились по обеим сторонам улицы. Наконец они доехали до вершины холма и начали медленно спускаться по склону и вскоре оказались в деловом районе, где в разгар дня уличное движение было оживленным. Конская упряжь позвякивала, извозчики грузовых повозок кричали, и одетые в элегантные костюмы высокие мужчины со шпорами, понукая кнутом холеных гнедых жеребцов, прокладывали себе путь сквозь толпу. С левой стороны послышался грохот, Энджел выгнула шею и с изумлением, затаив дыхание, воззрилась на выкрашенный в ярко-красный и золотой цвета красивый трамвай, который прогромыхал мимо, тяжело двигаясь по рельсам. Даже когда он исчез за ближайшим холмом, она еще долго не отрываясь смотрела ему вслед.
Они миновали большой банк, расположенный в здании из белого мрамора, над входом в который висела вывеска с буквами в четыре фута высотой, выкрашенными золотой краской. Еще здесь были магазинчики с крошечными табличками, вежливо извещающими о том, что войти в них могут только самые богатые; в витринах стояли раскрашенные манекены, разодетые по последней моде. Неторопливо шагающие по улицам мужчины в высоких накрахмаленных воротничках и в шляпах-котелках размахивали тросточками с серебряными набалдашниками, а женщины… У Энджел глаза заболели смотреть на их пышные наряды. Турнюры шириной в два фута, поднятые вверх шелковыми лентами, красивые маленькие шляпки, украшенные страусовыми перьями, сизо-серые перчатки с жемчужными пуговками, туфли-лодочки из телячьей кожи, выглядывающие из-под тонких юбок при каждом их шаге… От каждого движения этих леди веяло элегантностью, утонченностью и блеском.
Проезжая по более спокойному району, они увидели нянек в накрахмаленной серо-белой униформе, которые толкали или раскачивали детские коляски, гуляя по дорожкам в чистых, ухоженных парках. Экипажи останавливались на краю широкого бульвара, и головки в изысканных шляпках высовывались из окон, чтобы поболтать. Энджел увидела забавное зрелище: очень толстая дама, разодетая в шелка, волокла за собой на поводке маленькую кудрявую собачку.
— Наш отель здесь, — сказал Адам. — «Вашингтониан».
Он не самый роскошный в городе, но меня уверили, что это то, что надо. Он расположен напротив парка, который называется Вашингтон-сквер.
Экипаж обогнул маленький парк с внушительной статуей Бенджамина Франклина и низкими деревцами, растущими полукругом и окаймляющими тенистые газоны и клумбы с яркими цветами. Высокий белый фасад отеля «Вашингтониан» выходил в парк, а с обеих сторон здания располагались ряды деревьев и маленькие фонтанчики.
Это было настоящее произведение искусства, выполненное излитого чугуна и витражного стекла, со светящейся мансардной крышей, украшенной слуховыми окнами и множеством башенок. Здесь были широкие, вымощенные кирпичом пешеходные дорожки, и беседки, увитые виноградными лозами, и навесы из ткани в бело-зеленую полоску над фасадом. Адам сказал, что этот отель не самый шикарный, но Энджел в жизни не видела ничего более величественного и более грандиозного.
Из вредности она отказала ему в удовольствии в очередной раз убедиться в ее вопиющем невежестве. Когда их экипаж остановился перед входом, она лишь слегка кивнула, выразив свое одобрение, и промолвила:
— Ну что ж, это и правда то, что надо.
Пока Адам расплачивался с кучером, а Энджел помогала Джереми выйти из экипажа, к ним вышел портье и забрал их багаж. Она с трудом сдерживала нетерпение, ей хотелось все осмотреть. Но она шла медленно, чтобы отец успевал за ней. Огромные двойные двери сверкали желтым и красным мозаичным стеклом с изображением павлина, а сама дверь была сделана из красного дерева. Внутри, в холле, виднелась изогнутая лестница темного цвета, с перилами из слоновой кости, и кабина лифта. Всюду были разостланы красные ковры и развешаны плюшевые драпировки с золотыми кисточками, тут и там стояли мягкие удобные стулья и мраморные столики, висели зеркала в золотых рамах, но Энджел не могла отвести глаз от лифта. Она видела, как в эту странную кабинку вошел мужчина, закрыл дверь и кивнул служащему в униформе. И тогда хитроумная штуковина оторвалась от пола, поднялась над холлом, пока, в конце концов, не исчезла в отверстии в потолке и, вероятно, продолжила свое движение дальше.
— На это стоит посмотреть, правда? — заговорил Джереми. — Помнишь, я однажды читал тебе об этом в денверской газете? Хотя я никогда не думал, что мне когда-нибудь доведется самому увидеть, как работает это устройство.
До этого момента Энджел не сознавала, как крепко она вцепилась в Джереми, а теперь, молча кивнув, убрала руку.
Ее интересовало, сколько стоит поездка в лифте, и есть ли шанс уговорить Адама ее оплатить. Ей казалось, что ее сердце выпрыгнет из груди от счастья, что теперь продажа креста — дело нескольких часов, после чего она сможет кататься в лифте столько, сколько захочет, и в любое время, когда захочет.