Нежный негодяй
Шрифт:
Дерзкая часть ее натуры хотела избавиться от этой мысли, как не имеющей значения. Ведь, скорее всего, она пострижется в монахини. Однако совесть решила иначе…
— Нет! — восклкнула Джульетта тихо, но выразительно.
Но так ли виновато и неуверенно прозвучал ее голос, как она себя чувствовала?
Прежде чем девушка смогла что-то добавить, он наклонился и легко коснулся ее губ. Тихо произнесенное «addio [15] » улетело с ночным бризом. Поцелуй был не крепким, но уверенным. Кроме легкой грусти
15
прощай (итал.)
— Сюда, — он обнял девушку за плечи одной рукой и наклонился, чтобы поднять ее. — Позвольте…
— Нет, — повторила Джульетта, отстраняясь. И так уже провела в его объятиях слишком много времени. Меньше всего ей хотелось сейчас, чтобы он нес ее к главной башне. Если их кто-нибудь увидит, то уж точно разверзнется преисподняя.
Стараясь не замечать острой боли в ноге, Джульетта повернулась, вышла из-за деревьев и довольно неосторожно побежала к замку, молясь, чтобы мужчина не последовал за ней. В данный момент это беспокоило девушку больше всего.
Ковыляя вперед, она незаметно оглянулась через плечо, но различила только высокий силуэт на том месте, где оставила его. Может быть, это была просто тень.
На полпути Джульетта вспомнила о страже: два человека у входа в замок и, возможно, еще несколько в четырех башнях.
Она пошла медленнее, глядя на башню. Но, как ни напрягала зрение, никого не увидела. Слишком поздно и темно, но и назад не повернешь. Если две башни с этой стороны не охранялись раньше, рассуждала беглянка, то они не охраняются и сейчас.
Джульетта подошла к маленькой двери, через которую покинула замок… и резко остановилась при виде человека, стоящего прямо у нее на пути. Он появился, как показалось Джульетте, ниоткуда, будто из воздуха. Послышался звон шпаги, которую он вытащил из ножен.
— Кто идет?
Джульетта узнала голос Паоло, капитана стражи, и тут же ответила нежнейшим голоском, но с грустью.
— Это я, Джетта, — надеясь своим детским именем вызвать симпатию, а не порицание.
— Мона Джульетта? — Паоло явно удивился и шагнул к ней, вглядываясь в темноту.
— Si. Я ушиблась. Повредила ногу и чуть не утонула в реке, пытаясь промыть рану.
Паоло вложил шпагу в ножны и взял девушку за руку.
— Сейчас все в порядке? — участливо спросил он.
— Да, кроме ноги. Вы поможете мне добраться до главной башни?
Какое-то время он колебался, долг брал верх над участием.
— Si, но что вы здесь делаете? Одна, за пределами замка, ночью?
Джульетта ухитрилась шмыгнуть носом, надеясь, что это разжалобит его.
— Я… я разозлилась на отца, — тихо призналась она. — Он еще не нашел мне мужа, я, наверное, самая старая девица в Тоскании!… И мы поссорились.
Ей показалось, капитан кивнул, и Джульетта обрадовалась, что он
— Пойдемте, — Паоло повел ее к двери. — Не следует вам убегать, — упрекнул он. — Это ничего не решит.
— Знаю, — ответила девушка с раскаянием в голосе, одновременно испытывая чувство вины за столь явное преувеличение. Но она в таком отчаянном положении. — Я не убегала, просто мне нужно было побыть одной.
— Вы могли бы найти много уединенных мест в пределах замка, — несвойственное ему красноречие (обычно Паоло был немногословен) само по себе сказало Джульетте, какой, по его мнению, серьезный проступок она совершила. Они подошли к обитой деревом двери.
— Знаю, — вздохнула девушка, — но мне хотелось на воздух… подальше от Монтеверди, — и повернулась, пытаясь увидеть выражение его лица.
— Ты не скажешь папе, правда?
Каресса рассказывала Джульетте, как однажды улестила Паоло, и тот позволил ей не подчиниться приказаниям принца в его отсутствие. Паоло был жестоко наказан, потому что Каресса необдуманно подвергла опасности собственную жизнь и жизни еще нескольких человек. Она объяснила Джульетте, чтобы та запомнила: если ты поступил неправильно, то только усугубляешь дело, втягивая в обман других, чтобы прикрыть его. И, что не менее важно, нельзя подвергать испытанию верность слуг, заставляя их выбирать.
Совесть кольнула Джульетту, когда она вспомнила рассказ матери, ведь Паоло высекли кнутом, а Каресса так раскаивалась, что упросила мужа позволить ей вымолить у Паоло прощение и затем ухаживать за его ранами.
— Паоло? — шепнула она в наступившей тишине.
— Пожалуйста!
Помолчав, тот ответил:
— Вашего отца сейчас нет, так что я не могу ему рассказать, верно? — он осторожно открыл дверь. — Интересно, почему это здесь не заперто?
— А потом?
Джульетта увидела его усмешку под тенью стального шлема.
— Я старею, Мона Джульетта. Не всегда все помню, как раньше. Но только в этот раз, — добавил он более сурово. — А если вас увидит еще кто-то, объясняйтесь сами, — капитан слегка подтолкнул девушку внутрь.
— Запритесь. И позвольте ноге отдохнуть, — тихо и твердо он закрыл за ней дверь.
Джульетта ушла, а Родриго еще долго смотрел на замок Монтеверди. Здесь, среди деревьев, его одолевали противоречивые чувства. Прячусь, как ночной вор, подумал он, горько скривив губы. Как мужчина, Родриго мог понять и простить Данте де Алессандро, его действия шесть лет назад, но жгучее чувство, что его предали, все еще не ушло.
И все же любовь к принцу пробивалась сквозь пласты застарелой обиды и негодования, полустертые теперь временем и мудростью.
Но ощущение осталось. Будь Родриго знатным от рождения, Данте никогда бы не отослал его. И хотя он знал, что обстоятельства — это только прихоть судьбы, а не вина принца, но все еще страдал.
И помнил день своего унижения перед Джульеттой, Бернардо и Никко, будто это произошло лишь вчера. Смерть Марио ди Корсини была несчастным случаем, не больше.
… очевидно, принц считает, что я не подхожу для брака.