Нежный омут
Шрифт:
Малыш позвал весь состав «бомжей», хотя Саша, подозреваю, об этом ничего не знала. Когда ребята появились у ворот, я почувствовала смутное беспокойство, которое, впрочем, быстро улетучилось. Рома с порога принялся горланить песни, сгреб Сашу в охапку и провальсировал с ней до самой гостиной, пока на это не обратил внимание Макс. Женька и остальные ребята рассыпались по комнате.
Уже позже я, прислушиваясь к громким веселым крикам с заднего двора (там, как несложно догадаться, заводил переворачивающий шампуры Малыш) переместилась из гостиной в небольшую комнатку и на всякий
Парень вошел и остановился в двух шагах от меня. Молча принялся таращиться за окно. До нас долетали смутные выкрики – неугомонный Роман радовал Сашиных соседей песней из своего репертуара.
Поначалу ко мне вновь вернулась настороженность, однако слово за слово, и мы разговорились. Женька сказал, что встречается с девушкой, которая ему нравится, а я вдруг поняла, как на самом деле эти слова были важны для меня. Оказывается, я все еще чувствовала себя виноватой перед этим парнем.
– Ты была права, - сказал он в конце концов. – У нас бы ничего не получилось, потому что ни ты, ни я не испытывали друг к другу серьезных чувств. Какое-то ребячество, ничего серьезного.
– Да, - согласилась я. – А как твоя девушка? Почему ты не взял ее с собой?
Он помолчал, но потом все же ответил:
– Она – просто способ провести свободное время. Тоже ребячество. У меня нет потребности кого-то любить, мне и так очень даже неплохо.
Я ощутила смутное беспокойство; мне казалось, что сейчас прямо на моих глазах молодая копия Кайдалова рассуждает о том, что впоследствии способно испортить жизнь не одной девушке. Хотя, скорее всего, я преувеличиваю, и мои мысли – не более чем попытки вновь вспомнить о Сергее.
– Вообще у меня словно наступила белая полоса, - протянул Женька, мечтательно глядя куда-то вдаль. – Меня больше ничто не тревожит, все складывается просто отлично, и в личной жизни, и в учебе, и в группе. И с Кайдаловым удачно подфартило – знаешь, он ведь с этого семестра должен вести в нашей группе.
Я с недоумением посмотрела на Женьку.
– Что ты имеешь в виду?
– Его увольнение, разумеется, - как ни в чем не бывало оповестил Греднев.
– Увольнение?..
Теперь пришла Женькина очередь демонстрировать удивление.
– А ты не знала? Странно, я думал, ты должна быть первой из осведомленных…
Я пропустила намек мимо ушей.
– Почему он ушел? Его уволили, или он сам?
– Марта, это больше по твоей части, - начал раздражаться Женька. – Я просто сказал, что мне повезло… Да, а почему ты не знала? Он что…
– Не гадай, - резко бросила я.
– Да всем известно, что вы вместе. Это я, как дурак, не замечал… Но проехали, я вовсе не хотел касаться этой темы.
Пару-тройку минут я просто смотрела на пейзаж за окном, ничего толком не видя. Голос Романа становился отчетливее – похоже, парни возвращались в дом. Я резко развернулась спиной к окну и посмотрела на Женьку.
– Пошли, там уже все готово.
***
Можно было бесконечно делать следующее – гадать, по каким причинам Кайдалов больше не является преподавателем в нашем университете, и прикидывать, какую роль в этом сыграла
Впрочем, мои скудные предположения таковыми и оставались, а подтвердить их или опровергнуть мог только Сергей. Спустя несколько дней мне случайно стало известно, что его вообще нет в городе. Как долго он пробудет за пределами, когда вернется и вернется ли вообще – ответов к этим вопросам не было. Я понимала, что отсутствие Кайдалова (о котором я столько мечтала, содрогаясь) пойдет только на пользу нам обоим, однако все же ничего не могла с собой поделать. Ложась спать, представляла его, пыталась отгадать, что он делает; просыпалась – и вновь то же самое. В университете стало как-то пусто и скучно, я каждый день ходила на пары, но чувство было такое, что эта обязанность стала ненужной и бесполезной. Теперь можно было не надеяться на случайную встречу, но я по-прежнему, проходя мимо кафедры, испытывала трепет.
Куда подевалась моя решимость, почему от нее теперь, кажется, не осталось никаких следов? Канула в пучину неизведанного следом за Кайдаловым, и правильно – за ним следовать интереснее, чем оставаться со мной. Подумать только – я столько раз пыталась освободиться от него, и теперь, когда у меня начало получаться, готова добровольно сложить руки и сделать шаг назад.
Все-таки он никогда не делал мне ничего плохого, был рядом, дарил счастливые минуты, плавно перетекающие в часы, а то, что происходило с его семьей… В конце концов, он прав – меня все это касаться не должно. С какой стати я приняла все так близко к сердцу, какая разница, что думают обо мне в террариуме? Я, в свою очередь, тоже позволяла себе нелицеприятные мысли в их сторону.
О чем это я? Неужели эти мысли всерьез, и я готова закрыть глаза на враждебное к себе отношение? Готова сдаться?
Как бы там ни было, теперь в этом нет никакой необходимости – Кайдалов исчез, и когда появится вновь, неизвестно.
А спустя несколько дней, около десяти часов вечера раздался звонок телефона.
Я тупо смотрела на экран мобильного, от неожиданности даже забыв нажать кнопку принятия вызова. Оцепенение спало быстро, и я, приложив трубку к уху, опустилась на подлокотник кресла.
– Так и будем молчать? – с привычной интонацией поинтересовался Кайдалов, и я, хоть не могла его видеть, сразу представила, как он вальяжно сидит в кресле и усмехается краями губ.
– Пытаюсь прийти в себя, - ответила правду. – Не каждый вечер раздаются такие звонки…
– Будем надеяться.
Я молчала, хотя в голове вертелось очень много самых разнообразных вопросов и глупых фраз. Говорить что-либо из этого вслух было бы весьма неосторожным шагом, однако и молчание не могло считаться выходом.