Незнакомец в черной сутане
Шрифт:
— Да, шофер. Вернее, один из наших в роли шофера. Чао, Людмила.
— Чао, Стефан…
Незаметный четырехэтажный дом в одном из переулков, разбегающихся от площади Санта Мария Маджоре, был оцеплен со всех сторон немецкими солдатами. Редкие в этот ранний час прохожие, завидев грязно-зеленые мундиры и стальные каски, быстро сворачивали в сторону — в городе участились облавы и расстрелы заложников. Неожиданно из соседней улочки на бешеной скорости выскочил черный «мерседес». Завизжав тормозами, машина резко остановилась около шеренги солдат. Из машины выскочил офицер в форме обер-лейтенанта СС. Хлопнув дверцей и приказав шоферу уезжать, он резко выкрикнул:
— Хайль Гитлер!
— Хайль Гитлер! Ефрейтор Штумпке, господин обер-лейтенант! — Ефрейтор стоял навытяжку и пожирал глазами эсэсовского офицера.
— Обыск начинали?
— Никак нет, господин обер-лейтенант! Господин Капплер приказали…
— Я в курсе дела и приехал по поручению подполковника. Стоять, никого в дом не пускать, задерживать всех выходящих!
— Яволь!
Эсэсовец поправил на поясе кобуру с парабеллумом, резко повернулся на каблуках и быстрым шагом вошел в подъезд. По лестнице он уже бежал, перепрыгивая через две ступеньки. На четвертом этаже он, тяжело дыша, остановился перед квартирой № 15. Дверь была приоткрыта. Пустые комнаты, обрывки бумаги на полу, скудная мебель. Офицер вышел на площадку, по узкой лестничке поднялся к чердачной дверце, надавил плечом, и она легко поддалась. Выглянув в чердачное окно, эсэсовец увидел тех, кого искал: за дымовой трубой прятались трое. Офицер выскочил на крышу, трое повернули в его сторону обросшие лица и, зажав в руках обломки кирпичей, молча двинулись на него.
— Не делайте глупостей, ребята, — на чистейшем русском языке тихо, но властно сказал офицер, — следуйте за мной и чтобы никакого шума…
Трое молча пошли за ним. Они перебрались с одной крыши на другую, потом на третью…
В это время машина подполковника Капплера только-только выехала из ворот здания военной комендатуры и, набирая скорость, помчалась по пустынным римским улицам. У подполковника, несмотря на пасмурное утро, было отличное настроение. «Молокосос вы, господин майор, хоть и являетесь специальным уполномоченным Центра, — злорадствовал он, откинувшись на заднем сиденье оперативной машины. — Типографию нашел все-таки я. Не подвел барон Помпили! Правда, пришлось представить его к награде железным крестом первой степени. Но игра стоила свеч — как-никак адрес подпольной типографии. Сегодня господа коммунисты будут выкладывать все, что они знают о партизанах. Представляю, как вытянется физиономия у майора Хенке, когда он узнает о том, что я его опередил».
Капплер даже захихикал вслух. Шофер, притормозив, недоуменно обернулся.
— Поезжай, поезжай, я так…
Ефрейтор Штумпке подскочил к машине и распахнул дверцу перед Капплером.
— Хайль Гитлер! Господин штурмбанфюрер, дом оцеплен со всех сторон, из дома никто не выходил, ваш уполномоченный тоже.
— Какой, к дьяволу, уполномоченный?! — срываясь на визг, заорал Капплер.
— Обер-лейтенант, который приехал на черном «мерседесе»… Он вошел в дом и приказал никого туда не пускать.
— Вы болван, ефрейтор! Какой из себя был обер-лейтенант? Высокий? Сутулый?
— Так точно, господин штурмбанфюрер, высокий и сутулый.
Капплер почувствовал, как за воротник его мундира побежала струйка пота.
Трое оборванных людей и щеголеватый офицер в черной эсэсовской форме с парабеллумом в руке проходили по площади Навона. Они, видно, очень торопились. Из переулка неожиданно вышел комендантский патруль — трое солдат в зеленых шинелях с автоматами на груди. «Пленные» невольно сбились с шага, собрались в кучу.
— Вперед, черт вас возьми! Не останавливаться! — процедил сквозь зубы офицер, а потом заорал громко по-немецки: — Шнеллер, доннерветтер, шнеллер, швайне!
Поравнявшись с офицером, солдаты выбросили в приветствии руки. Эсэсовец небрежно ответил им и свернул с тремя «пленными» в ближайший переулок. Старший немецкого патруля потоптался на месте, двинулся
А офицер со своими спутниками свернул между тем еще в один переулок, потом в другой и, наконец, остановился в темной подворотне одного из старых полуразрушенных домов, которые теснятся по обеим сторонам узких средневековых улочек, с населяющей их римской беднотой. Он снял фуражку с высокой тульей, достал платок, вытер со лба крупные капли пота, усмехнулся.
— Ну, кажется, пронесло. Времени у нас мало, ребята. Поэтому церемонию знакомства отложим на потом. Итальянцы зовут меня «падре Стефано». Можете и вы меня так же называть, впрочем, без «падре» лучше, вернее — проще. А теперь помогите мне поднять вот эту крышку колодца. Сейчас нам предстоит совершить еще одно путешествие, хоть и не очень приятное, но зато более безопасное. Никогда не слыхали о римской клоаке? Нет? Это канализация. Впрочем, практика — лучший способ познания. Итак, за работу.
Трое молча подняли и отложили в сторону чугунный колодезный круг. Один из них сказал:
— Мы никак не можем опомниться. Все случилось неожиданно. Вы русский?
— Нет, литовец. Но не в этом дело. Я ваш соотечественник и единомышленник. Все остальные вопросы потом. Полезли…
О Риме сказано все или почти все в десятках и сотнях разноязычных путеводителей, справочниках и специальных трудах. Ариаднина нить, скрученная трудами древнейших, древних и современных исследователей Рима, безошибочно ведет туриста по лабиринту различных эпох, стилей, цивилизаций, слившихся воедино в этом до удивительности своеобразном городе. Но есть Рим, о котором умалчивают всеобъемлющие туристские справочники. Это подземные галереи, тянущиеся от улицы к улице, от площади к площади, от дома к дому, бесконечное сплетение катакомб, по которым можно было проникнуть в любой конец города и подойти к самым неприступным центрам расположения оккупантов. Именно по этому Риму шли сейчас беглецы.
В клоаке было темно, холодно и сыро. Мучило удушье. Канализационный смрад проникал в легкие, ядовито щипал глаза. «Пленные» начали судорожно кашлять. Один из них, поскользнувшись, упал в зловонную жижу.
— Ничего, ребята, потерпите. С непривычки это пугает. Трудно, как все на свете бывает трудным в первый раз. Это безусловно не коридор на фабрике по производству духов «Шанель». Мужайтесь, и пошли!
Стефан светил портативным электрическим фонариком и бодро шагал впереди. Трое двигались за ним, стараясь не отставать. Холодная и зловонная вода временами доходила до пояса. Но не это было самым страшным. Неизвестно откуда на свет приплыло несколько десятков огромных белых крыс. Вечный мрак клоаки сделал их альбиносами. Они плыли по бокам невольно замедливших шаг людей, соединившись в каком-то немыслимом эскорте. Хотелось оттолкнуть омерзительных животных, закричать, побежать. Но Стефан, предупреждающе подняв руку, сказал почему-то шепотом:
— Спокойно. Не трогайте их, и они вас не тронут. Предупреждаю: укус сих «симпатичных» зверюшек очень ядовит и может дорого обойтись.
Крысы отстали. Вода хлюпала уже под подошвами. Стало легче дышать. Стефан заметно повеселел.
— Скоро придем. Выше головы, ребята, вас ждет царская награда: по стаканчику доброго «Кьянти»! Нет, не того, от которого сводит скулы и портится желудок, а настоящего, что виноделы оставляют для себя.
— А куда мы идем? — спросил один из ребят.
— Куда? В самый что ни на есть фешенебельный римский ресторан. «У Лозы» называется. Слыхали?